В центре города, на Лиговке, в паре-тройке минут ходьбы от станции метро «Лиговский проспект», стоит дом под номером 127. Это дом мещанина Сергея Фаддеевича Рыжкина (люди, интересующиеся стариной, называют исторические здания по фамилиям былых, дореволюционных  владельцев). Он так хотел бы научить своих хозяев уважению к старшим…

Впечатление этот дом производит странное. Накрытый зелёной сеткой, он как будто спит.  Но спит неспокойно. Стоит вглядеться – и видно, что с этим домом что-то не то.  Стены просвечивают насквозь.  Современные хозяева довели постройку практически до состояния руин. Однако падать эти руины не собираются.

Это не просто дом. Это старинный маленький особнячок с мезонином. В позапрошлом веке, место, где его строили, было окраиной. И дом мещанина формировал облик этой окраины.  Когда было построено это маленькое чудо – неизвестно. Однако в 1883 году, уже при домовладельце Николае Рыжкине, сыне Сергея Фаддеевича, дом был перестроен архитектором Иваном Маасом.  

Шли годы. Особнячок менял владельцев, в нём сдавались квартиры, содержались различные мастерские и лавки. Из былой окраинной застройки он остался один: его окружил новомодный в ту эпоху модерн, и наш «герой» стал смотреться рядом с ним совсем маленьким. 

В 1917-м квартиры лавочников и мещан заняли пролетарии. Спустя десятилетия их государство рухнуло. Примерно в то же время и начались беды особняка Рыжкина. По идее, быть бы ему памятником, как последнему образцу былого, да, как говорится, не срослось. Ну, а сейчас его просто не возьмут в реестр: внутри всё сломано.

Ближе к 1990-м его расселили. Тогдашний мэр Санкт-Петербурга Собчак планировал передать  былую собственность мещанина военным, вернувшимся из Афганистана. Но сорвалось: следующий градоначальник Яковлев зачем-то отменил проект. Хронологически он был первым из тех, кто, образно выражаясь, «подрубил дому сваи». Дом стал никому не нужен. Новый собственник стал поговаривать о сносе и возведении вместо особнячка современного образца архитектуры упадка. Однако здание спас новый закон об охранных зонах. Согласно ему, дом Рыжкина стало нельзя ломать. Для сноса требовалась аварийность. Причём, неустранимая. 

«Размечтавшийся» собственник напоролся на  досадное препятствие. И, решив действовать нахрапом, взялся за чёрное дело. В первую очередь, оставил дом открытым настежь всем ветрам и дождям – без кровли и с раскрытыми окнами. Разумеется, в условиях петербургского климата при таком обращении любая самая крепкая постройка начнёт ветшать. Но первый неизвестный зодчий возводил своё творение на совесть: оно ветшало слишком медленно.   Тогда со стороны и стало казаться, что особняк просто уснул под зелёной сеткой.

И вот в один из дней его «тяжёлого сна», весной 2015 года, в его проёмы (двери давно уже были кем-то украдены) ввалились рабочие. Поставили леса, козлы и… Стали просто разбирать дом.  То есть, ломать изнутри. Облепив стены, как муравьи, крошили их по кирпичику. Обломки вывозили на грузовиках укромным переулком. Варваров «накрыли» местные жители и градозащитники. Тревогу подняли и жители соседнего здания. Каждый из тревожащихся опасался за свою жизнь. Жажда уничтожения слепа, абстрактна и бессмысленна: по сносимой стене дворового флигеля проходила газовая труба, которую могли задеть вандалы, и происшествие было бы чревато взрывом. 

Тем временем сформировалась целая инициативная группа в защиту дома Рыжкина, возглавляемая Еленой Радашевич и курируемая депутатом городского парламента (ЗакС) Алексеем Ковалёвым. Радашевич  написала в защиту особнячка целую пачку писем. Ковалёв по сути спас этот дом от сноса дважды. Сначала с помощью  того самого «охранного закона», о котором было сказано выше (он был одним из его разработчиков). А затем Ковалёв обнаружил серьёзнейший подлог в официальных документах. Он выяснил, что дома… нет в кадастре. Говоря проще, здание числилось снесённым: «стеногрызы» слишком торопились. Они явно не рассчитывали на  сопротивление общественности, да ещё и на то, что дом окажется «под покровительством» депутата городского парламента. Депутат дошёл до Генпрокуратуры. Справедливость была восстановлена.

Хозяин  (некое ЖСК «Лиговский, 127»), на которого обрушились кары чиновничьи (проверки, предписания и санкции) от греха сбыл участок новому владельцу.  «Однако новому ли?»  – спрашивает Елена Радашевич. И указывает на то, что некое ООО «Профит» владело зданием до предыдущей смены хозяина. Елена предполагает, что речь идёт о подставной фирме. Она обращает внимание на название «Лиговский, 127», совпадающим с адресом строения. Стало быть, речь может идти о «фирме-однодневке». 

Разрушители были прогнаны. Дому стало легче, но ненамного. «Старый новый собственник» применяет давно обкатанную в городе тактику под названием «не мытьём, так забытьём».  Он ждёт, что всё само обрушится. По-прежнему зияют открытые осадкам проёмы, дом не подведен под кровлю. Елена бьётся за консервацию. Она писала губернатору, но градоначальник её письмо читать не стал. Письмо спустили в КГИОП и управлении МВД по Центральному району.  КГИОП сообщил, что вопрос не в его компетенции. Запрос полетел в районную администрацию.  Ответ пришёл за подписью главы Центрального района Марии Щербаковой. Надо сказать, к фамилии этой дамы защитники старины уже давно приписывают букву «У» в начале.  Мария Дмитриевна поведала заявительнице, что дом, дескать, обнесён забором и обтянут фасадной сеткой. По мнению главы района, это и есть консервация.

Что это: абсурд, издевательство или некомпетентность? Глава района и её аппарат не знают, что такое консервация? На эти вопросы Щербакова не ответила.

Уже год как тихо на Лиговке. Но недобрая это тишина. Нервно колышется на ветру сетка. Старые стены упорно сопротивляются штормовой погоде. Они не намерены падать, но «стеногрызы» могут вернуться в любой момент. Изжить с объекта этих двуногих термитов может только «дуст» жёсткой парламентской инициативы. Градозащитники знают его рецепт: дом Рыжкина и сотни его собратьев по беде спасёт лишь городской закон о содержании расселённых зданий. Жёсткий документ, прописывающий стандарты консервации и меры ответственности.  

Заброшенных расселёнок в Петербурге так много, что закона не миновать. Он уже написан и ждёт, когда Ковалёв и единомышленники прорвутся в новый созыв парламента и примут его.  

Ждёт и дом Рыжкина. А ведь его вполне можно восстановить.

Дарья Васильева, специально для «Когиты».