Ирина Суслова: Из кемского дневника
В конце июня мы с Ольгой [Шоновой] ездили в экспедицию по Карелии от НИЦ "Мемориал" – собирать материал для "Виртуального Музея Гулага". Мы искали лагерные кладбища и памятные знаки, фотографировали бараки и людей, которые в этих бараках жили и живут…
Карелия на этот раз была представлена Кемью и Петрозаводском.
Кемь произвела наиболее сильное впечатление. Это дачный город. В деревне люди ещё помнят, что нижнее белье не должно сушиться на улице. Но это все-таки город: со скалы, идущей параллельно центральной улице, открывается отличный вид на кварталы неопрятных хрущевок.
Как и 80 лет назад, Кемь – это болото, которое движется, в основном, из-за человеческих струек, текущих на Соловки. В 1920-е на Соловки везли заключенных, сейчас – туристов и паломников. Тем более удивительно, что туристическая инфраструктура примерно в такой же нирване, что и промышленность.
Гостиниц в городе две (традиционно – хорошая и плохая). Нашу гостиницу «Кузова» я бы даже не назвала плохой. Это турбаза, почему-то удостоившаяся звания «борделя» (на улице: «Так вам нужны «Кузова», этот бордель?»). У меня все плотские желания угасли сразу, как только я увидела табличку «Овощной Цех» при входе в столовую.
Девушки в Кеми настороженные и часто говорят «Нет» (в кафе: «Мы открыты, но у нас ничего нет»).
Мужчин мало. Впрочем, мы познакомились с несколькими людьми, которые оказались очень отзывчивым и нам здорово помогли.
Одним из таких людей оказался отец Симеон из Кемского подворья. Он пошел с нами на «Холерку» - кладбище заключенных.
Кладбище в лесу, совсем заросшее. Там нет отдельных могил – есть общий памятник-надгробие и поминальный крест. Около памятника лежат две конфетки.
Другое кладбище, где мы побывали, находится в поселке Латушки под Кемью. Бабулька из Латушек призналась, что иногда «ходит к немцам».
Кладбище оказалось венгерским (где Венгрия, а где Латушки?). Большой крест расписан, осквернен.
Кому какое дело до венегерских военнопленных, кроме местных бабушек, "Мемориала"?
В 2003 неизвестные разбили и сняли памятную табличку «Здесь находился Кемский пересыльный лагерь», установленную "Мемориалом" и кемскими властями в Рабочеостровске (удаленный район Кеми) в 1995.
В прошлом году ее фрагменты нашли верующие и принесли в подворье, где она сейчас висит рядом с иконами.
Во время работы в Рабочеостровске Ольга вынула из ноги большой гвоздь. Повсюду раскидана колючая проволока.
Отец Симеон познакомил нас с Импи Киелевляйнен – кемским краеведом и соловецким гидом. Мы отправились с ней в поселок Гайжево на поиски кладбища заключенных.
Импи оказала нам поляну в лесу, где в ее детстве – в конце 1940-х - было много отчетливых холмиков (могил?). Это было запретное место: «Не смейте ходить за скалу!»
Возможно, открыто новое место расстрела и захоронения времен Большого террора. Может быть, совсем нет – тогда это повод вспомнить об «официальных» лагерных кладбищах и других следах Гулага в Кеми.
Поразили бараки поселка Гайжево, в которых жили сплавщики леса, в том числе семья Импи. Бараки, как нам сказали, построены в 1937. Находятся в состоянии аварийной помойки, но при этом обитаемы. Пьяные подростки выходили к нам на свет, как зомби, и просили сфотографировать.
Кажется, что каждое второе здание в Кеми построено заключенными. А каждый третий дом - бывший барак, к которому приделаны (или не приделаны) спутниковые тарелки.
Рядом с бараком Импи на детской площадке отдыхали козы- штук шесть или семь. Шепотом было сказано, что местный начальник одной рукой «ставит детские площадки, чтобы за него голосовали», а другой – выпускает в песочницу свое стадо. Чтобы песочница работала.
На вокзал мы шли по скале, чтобы провести ночь на рваных простынях РЖД и начать на следующий день нашу мемориальскую работу в Петрозаводске.
На скале я напоролась на проволоку и поранила ногу.
Так мы с Ольгой шли по Кеми - с рюкзами, ноутбуками и разодранными ногами.
Нам вслед щурился Ленин.
Фотографии Ирины Сусловой и Ольги Шоновой.
Немецкий крест на Вегеракше. Кемь. 2010
Другие тексты Ирины Сусловой на Когита!ру:
Свой среди чужих: Первомай 2010
