Дневник, где описан весь тот кошмар, а рядом стихи, письма, сохраненные до наших дней. Простая книга Большого человека в понимании Андрея Рысева.

Маленькие звездочки мерцают,

Удивленно смотрят с вышины.

Видят ли как люди тут страдают

И как ночи эти им страшны?

“Галине и Андрею с пожеланием мира и счастья!”. Это подпись на первой странице книги. Галина и Андрей - это мы, сегодняшние, не знавшие многих ужасов той эпохи. Подпись: «Маша» - это то самое рукопожатие эпох о котором говорила Ахматова. Это свидетельство той эпохи, когда с одной стороны фрицы, а с другой НКВД. Хотя, безусловно, книга посвящена «памяти матери, сестры и брата»

Рассказ длинный. Начиная с того самого злополучного утра 22 июня 1941 года, девочку пугают бомбы, потом ее куда-то гонят, потом запрещают ходить в школу. Последнее - потому что еврейка. Длинная эпоха ужаса, пусть не в сорок лет хождения по пустыне, но по чудовищным - дорогам бедствиям унижениям.

Я вспоминаю, как мне учителя рассказывали, что Ольга Бергольц писала стихи, которые вписаны в стелу Пискаревского мемориального кладбища, и не ставила запятых: «рабочие школьники учителя ополченцы». Объясняла учительница просто: их невозможно было разделить, и Ольга Бергольц не разделяла. Также и тут - дороги бедствия унижения.

«… Наступил 1942 год. Люди даже не поздравляют друг друга. Потому что этот год может быть последним…», а, по словам Гитлера в «приветствии» по случаю «праздника» было обещано, что скоро «еврея можно будет увидеть в музее, в виде чучела».

Потом определились: на лацкане шестиконечная звезда, на ногах деревянные колодки. В книге коротко: «…Ежедневно в двенадцать часов детей ведут на кухню за супом. Они приходят, постукивая деревянными башмаками, и ждут, чтобы их впустили. Об этой минуте они мечтали вчера весь вечер и сегодня все утро». Это же всего лишь записи в дневнике.

После гетто - лагеря и долгие мытарства: Вильно, Каунас, Рига и так до Германии. Мария Григорьевна вспоминает о своих безысходных мыслях: «Подумаешь, одной Машей станет меньше, мир-то не изменится». Это было перед «запланированным» расстрелом. Потом был еще более длинный путь в лагерь в районе польского города Гдыня. Советские войска продвигались к немецким границам, и фашисты судорожно пытались скрывать свои преступления.

По словам Маши (уж простите за такую наглую фамильярность) там, в фашистском лагере прибывающие уже сразу понимали, куда везут эшелоны: одна ветка вела в сторону крематория, другая все же на работы. Отбор жестокий: «Я стояла в строю рядом с подругой, и когда из нас отсчитали очередных пятьдесят человек, ее расстреляли. Я была пятьдесят первая. Встань я с другой стороны, то расстреляли бы меня» . Спасло и то, что соврали - прибавили к своим 17-ти пару лет, иначе бы убили.

- Несу миску на место. Смотрю - офицер подзывает пальцем. Неужели меня? Да, кажется меня. Несмело подхожу и жду, что он скажет. А он ударяет меня по щеке, по другой, снова по той же. Бьет кулаками, норовит по голове…

Избили, лежала, а потом вдруг просьба: «Хоть у кого-нибудь есть огрызок карандаша?». И летели записки, написанные на 4-х языках, выброшенные из окна поезда при очередной пересылке, - чтобы «знали, кто мы и откуда нас везут» .

Выживших вели дальше по Европе, в Венгрию - концлагеря были кругом.

- Шли тринадцать дней, я практически не могла идти, меня поддерживали идущие рядом. В какой-то момент я споткнулась и упала в сугроб. Сначала спасло то, что где-то были советские войска и была опасность, что немецких конвоиров обнаружат, поэтому расстреливать не стали - боялись звуков выстрелов. Затем меня нашла одна местная жительница и выяснив, что я еще жива, сказала «пошли». Но я не могла идти, и меня просто дотащили до тепла.

Потом освобождение, возвращение на крыше вагона поезда так как «все они были переполнены, а порой не останавливались вовсе». Потом мытарства на Родине. Не хотели публиковать, не воспринимали эти воспоминания. Первая публикация состоялась лишь в 1963 году на литовском языке. На русском еще позже, в 1965. С идиш книга переведена на почти двадцать языков. К слову, больше всего переизданий - на немецком…

Галина и Андрей… это не совсем конкретные влюбленные в жизнь люди. Это мы с Вами. Любящие мам, пап, сестер и братьев. Но эта книга в числе тех, которые доносят отзвук той страшной эпохи, чтобы мы не забывали, чтобы мы помнили и что-то передали младшим… Чтобы помнили, и чтобы тот кошмар больше никогда не смог повториться. 

Спасибо Вам, Мария Григорьевна, или просто Маша Рольникайте.