Первоисточник

С утра поехал на марш несогласных, был на Техноложке в 11, прошел пешком до Витебского, купил в киоске блокнот для записей – понятно, что будет что записывать. Удивило количество омоновцев, милицейских машин, пустых автобусов – такого в Питере еще не видел. У памятника Грибоедова многих знакомых: Коцюбинский,Резник, Алексеев, Воронков, Ронкин, Амосов, Романков, Хахаев, Степанян, Вахрушева, Цепилова, Дука, Винер, Година, Богданов, Гущин. 

Проходившая рядом женщина лет 40 говорит своему спутнику: *Впечатление, что готовится общественная казнь!*. 

Дважды обошел все пространство вокруг площади и по Загородному, насчитал 155 единиц техники, из них около 60 пустых автобусов, 4 машины «скорой помощи», 4 *поливалки*. Говорил об этом с другими людьми: много техники около Владимирской, на Невском, около Восстания. Версия боевых учений. Что-то будет. На нескольких машинах надпись*Архангельск*. 

Близко к ТЮЗу стояла пожилая женщина с флагом, беседовала со знакомыми. Услышал случайно, как омоновец, молодой парень лет 20, стоявший в десяти метрах от женщины, говорит со смешком другому омоновцу: *Подошел бы сейчас вот к этой, да как звизданул бы дубинкой по башке!*. 

Площадь огорожена желтыми металлическими заборчиками и плотным оцеплением омоновцев, проход через 10 металлоискателей (6 со стороны Загородного, 4 со стороны ТЮЗа). Скоро, около11-40,в небе закружил вертолет с надписью *милиция* (летал до 15 часов с минутами). 

Прошел через металлоискатель на площадь, из *наблюдателей* перешел в *участники*. Беседовал с Романковым,Воронковым, Ронкиным (он с Хахаевым держал транспарант Мемориала), Андреем Алексеевым. Подошла-подбежала радостная Саша Година, познакомила с мамой. Походил вокруг памятника, беседовал с женщиной, держащей плакат *Спасем Александрино!*- парк на Ветеранов – против застройки парковой зоны элитным жильем. 

Поднялся по ступенькам к Грибоедову, чтобы лучше увидеть площадь – молодая женщина с фотоаппаратом залезла на памятник, попросила придержать ее за ногу, чтобы не упасть –придержал, конечно, что-то сказал комплиментарное про красивую ногу – ответила весело: *Сейчас не до красоты!*. 

Подошла Ксения Вахрушева, сфотографировал ее - ее же фотоаппаратом. Остался на ступеньках памятника. Чуть ниже Амосов, Евдокимова, Гуляев, Резник. Рядом со мной нацболы с флагами –флагов на площади было около 70 – большая часть Яблока и НБП, были также флаги Евросоюза (поседевший Саша Богданов с большим флагом Евросоюза, проходил, пожали руки по старой памяти), НДС Касьянова и другие. Перед памятником в толпе стоял Ростислав Евдокимов, увидел Олю Цепилову с флагом Яблока в руках. Плакаты – от *Верните бани!* до *Долой социальный терроризм!* и про Путина как самого опасного преступника. 

Митинг начался словами Резника о задержании Оли Курносовой у подъезда собственного дома с обвинением в распространении газеты с призывом к маршу. Толпа скандировала: *Верните Курносову народу!*, *Свободу Ольге Курносовой!*. Скоро Резник представил Гуляева как ведущего митинга. Выступления Гуляева и других (содержание выступлений записывать в этом тексте не буду – они, не сомневаюсь,будут представлены в других сообщениях). Через полчаса появился Лимонов, прошел через толпу с группой молодых людей – приехал из Москвы, ему дали слово.

Самым радикальным был лозунг,скандированный неоднократно: *Путин – враг народа!* Плакат с таким же текстом:*Я, [такой-то], считаю: Путин – главный враг народа!*.

В 13-24 Гуляев сообщил, что до завершения официально разрешенного времени митинга осталось 6 минут, зачитал резолюцию митинга и предложил проходить к станции метро Пушкинская. Народ стал расходиться. 

Подошла Оля Цепилова, говорили о митинге, о различии позиций федерального и питерского Яблока, о социологии и всяком прочем – довольно давно не виделись. 

Говорил с Евдокимовой о студентах, пригласил на встречу. Договорились, что придет на семинар в понедельник, около14 часов. 
Помог Вале Тереховой спрыгнуть с поребрика, шутили, что пора возобновлять базу данных протеста. 

Народ расходился через металлоискатели. Я уходил, когда вокруг памятника Грибоедову оставалось около 50 человек. Активисты Яблока собирали флаги. 

Пошел к Витебскому вокзалу, по пути еще раз подошел к Евдокимовой, еще раз подтвердили про встречу со студентами на понедельник. Подошел к станции метро Пушкинская. 

Удивился, что везде плотными шеренгами стояли омоновцы со щитами и дубинками. Станция перекрыта, как и Витебский вокзал. Люди не могут войти в метро. 

Навстречу шли две возбужденные пожилые женщины, громко говорили: *Мужчины, спасайте Гуляева! Его задержали* Впереди плотные шеренги омоновцев, перегородившие путь к входу на станцию Пушкинская и на Витебский вокзал. Остановился в замешательстве: куда идти? как пройти в метро? 

Увидел Соню Чуйкину. Подошел, говорили о ее книге. 

В этот момент за шеренгами омоновцев началось какое-то движение, и стоящие рядом люди быстрым шагом, а кто-то бегом, сдвинулись от Витебского вокзала в сторону Загородного. За их спинами и за шеренгами омоновцев раздались крики, удары дубинок. Увидел: омоновцы, человек 10, били дубинками группу людей, в основном молодых. Совсем молодые ребята, лет 18-20, оказались у закрытых дверей выхода из станции метро Пушкинская. Омоновцы прижали их к стенам станции метро, били дубинками. Подобное происходило и в других местах всего пространства около вокзала. 

Вдруг из шеренги омоновцев, стоявших ближе к Витебскому вокзалу, выбежал-выскочил один из них - высокого роста, не меньше метра девяносто, значительно выше других – и бросился на стоящих вдоль стены здания метро молодых людей. Если другие омоновцы людей, можно сказать, *поколачивали*, прижимая их щитами к зданию, то *высокий* стал людей именно избивать – со всего размаха, со всей силой - бить дубинкой по головам, плечам, рукам, которыми они прикрывали головы. 

Поведение*высокого* отличалось от поведения других омоновцев. Если другие двигались согласованно друг с другом, оттесняли людей щитами и не очень активно размахивали дубинками, то «высокий» - атлетичный, спортивный - ворвался в группу молодых людей, которые уже были прижаты к стене здания метро, и потому были беззащитны. *Высокий* был очень агрессивен – двигался среди людей и перед людьми как на боксерском ринге, как на ринге *боев без правил* - *пружинил* на полусогнутых ногах, быстро перемещался, размахивал дубинкой очень активно, бил от плеча, со всего размаха, с большой силой. Что было неожиданно, потому что другие омоновцы, как я понимаю, уже *выполнили задачу*, то есть нейтрализовали молодых людей, прижали их к стене, и сильные удары *высокого* были в такой ситуации - избиением. И устрашением. 

Но понятно, что боец ОМОНа своевольничать в такой ситуации не будет – он, как и некоторые другие в разных местах площади, вероятно, выполнял задачу, отличную от задач шеренги, и эта задача была, как я понимаю сейчас – устрашение людей через избиение всех подряд, кто подвернулся под руку. 

Увидел Олю Цепилову: она стояла напротив выхода из метро, метрах в пяти от меня и оказалась в метрах трех от выбежавшего из-за шеренги «высокого» омоновца, избивавшего людей. Получилось, что Оля стояла между мною и ним. «Высокий», колотивший стоящих у здания станции метро, вдруг развернулся в сторону Загородного, подскочил в два прыжка к Оле, размахнулся со всего плеча и – ударил ее дубинкой – даже не по плечу - а по голове, по лицу! Всей силой – не только силой руки, но и силой всего тела – в прыжке! Ударил сознательно, расчетливо, как, вероятно, бил чучело на учебных тренировках. Мгновенно развернулся и убежал, спрятался за шеренгой ОМОНа, закрывающей подход к Витебскому вокзалу. 

Зачем он ударил - спокойно стоящую женщину? Почему - с такой невозможной жестокостью,с такой силой тренированного здоровенного мужика? Зачем он вообще начал избиения людей, когда шеренга омоновцев уже оттеснила молодых людей к стене здания и выполнила поставленную *задачу*? Только для устрашения. 

Оля закрыла лицо руками, зашаталась, согнулась в поясе, сделала несколько шагов влево-вправо,сквозь пальцы закапала кровь - на одежду, на тротуар. Подбежал к ней, обнял за плечи, отнял руки от лица. Надбровье и нос были рассечены в кровь. Носовым платком вытирал разбитое лицо. Кровь сочилась из переносицы. Подбежал Борис Винер, подал пачку салфеток.Стал вытирать кровь чистыми салфетками. Подбежал Саша Дука, муж Оли, обнял ее.

Сфотографировал их – мгновенная мысль, что фотографии будут свидетельством для возможного судебного разбирательства – настолько диким было нападение омоновца на Олю. Стоящие рядом люди говорят: *Надо срочно в больницу!*. Саша повел ее в сторону, подальше от омоновцев. 

На машине *скорой помощи* Олю отвезли в Мариинскую больницу. Врачи диагностировали перелом лицевых костей и сотрясение мозга. Травмы от такого сильного удара могли быть много хуже. 

Перемещался вместе с другими людьми по привокзальной площадке до 15 часов, видел избиения, нападения омоновцев на людей, их карикатурные перемещения шеренгами и мелкими шажками с ударами дубинками по щитам, многократное скандирование людей слова *Позор!* в адрес омоновцев. Была и комичная ситуация: в такт движениям омоновцев стоящие вокруг люди хлопали ладоши. Получилось: ОМОН надвигался на народ - под аплодисменты народа. 

И еще сцена: шеренга около 10 омоновцев, перед ними невысокий офицер отдает приказ. Запомнились жесткие слова: *Работаем на изъятие! Прохожие – провокаторы!*. 

И в какой-то момент сложилась диспозиция: плотные шеренги ОМОНа, прикрытые щитами, посередине Загородного проспекта вдоль Витебского вокзала и – напротив, на тротуаре вдоль решетки сквера, около 500-700 мужчин и женщин, скандирующих ОМОНу: *Позор! Позор! Позор!*. 

К 15 часам все разошлись. Омоновцы разъехались на автобусах. 
Эпизод с избиением Ольги Цепиловой – шокировал. 

Это мое свидетельское показание – для судебного расследования. 
Записал то, что видел. 

1 мая 2007. 

Перечитал, убрал наиболее яркие эмоциональные прилагательные.
Оставил главное.

28 апреля 2008.

Перечитал еще раз. Отправляю по электронной почте следователю Адмиралтейской прокуратуры СПб Александре Александровне Родькиной, по ее просьбе. 

13 июня 2008.

Владимир Костюшев, профессор Государственного университета –
Высшая школа экономики.

См. другие тексты Владимира Костюшева на Когита!ру:

Владимир Костюшев: Возможно ли в России антивоенное движение?

Социальный протест как предмет академических исследований: социологическое понимание

Вторая волна социального протеста и возможности демократической оппозиции в России

Институционализация общественных движений в Санкт-Петербурге: позитивные и негативные эффекты