Оговорюсь сразу – фильмы Попогребского я очень люблю и творчество этого кинорежиссера, наряду с работой его друга и когда-то соавтора Бориса Хлебникова, считаю едва ли не самым интересным явлением в нынешнем российском кинематографе. По крайней мере – в той его части, которая делается людьми, не имевшими сформировавшихся еще в советское время имен.

Наверное, надо – пару слов про их достижения. Стало быть, первым полноценным фильмом как для Попогребского, так и для Хлебникова стал снятый ими совместно в бюджете нескольких сотен тысяч долларов "Коктебель" (2003).

О всяческих фестивальных регалиях этой и прочих лент я намеренно не скажу ни слова – ибо считаю таковые по сути своей килькиной чешуей. Интересующейся публикой данная лента неизвестных никому режиссеров была отмечена и выделена выгодным образом из тогдашнего отечественного кинопотока. Собственно, выделяло ее то, что она была… настоящая. А не, говоря условно, голливудская. То есть, допускала, что зрителю что-то из происходящего на экране не будет ясно с первой же секунды и он не поленится вернуться к увиденному в своих мыслях – то есть, по сути, "раскошелится" на размышления и, стало быть, сотворчество.

Собственно, так происходит и в жизни. Мы задним числом "просматриваем кадры", выясняем значения того или иного из них, находим взаимосвязи и закономерности. Именно по этой причине наша жизнь – это наше личное творчество, в отличие от кинолент, сделанных "в строгом соответствии с законами жанра", где все разжевано и промерено, акценты заранее проставлены, камера управляет взглядом зрителя словно тоталитарный диктатор, и мы послушно откликаемся заранее просчитанными эмоциями, словно принудительные доноры своей венозной кровью.

Принято писать в газетах, что по этому принципу различают, так сказать, кино "массовое" от кино "авторского". Дело, однако, осложняется тем, что под авторским кино часто понимают такие штуки, тоже как бы ломающие голливудский стандартный канон, но делающие это из одной только любви к процессу этого ломания. Обескураженный зритель, не понимая что к чему, но с неизбежным почтением начинает думать, мол, "да, в этом есть что-то… значительное!" Особенно, если попутно этому зрителю подкидывают во множестве где надо и не надо разного рода приемчики, ставшие некогда "марками" тех или иных великих режиссеров. Скажем, от Тарковского – в фильмах Звягинцева или от А. Германа – в фильмах его же сына. Данные красоты тем не менее никогда не в силах скрыть принципиальную пустоту киновысказывания. И не поддавшийся на ложную многозначительность зритель понимает, что просмотренное не имеет, на самом деле, ни к нему, ни вообще к жизни никакого отношения.

Но вернемся к Попогребскому. После "Коктебеля" как он, так и Хлебников приступили к работе над следующими лентами, но уже поодиночке.

В одном своем недавнем публичном выступлении Алексей объяснил это такой фразой: "У Бориса была история, которую я не понимал. У меня – которую не понимал он. Поэтому каждый занялся своим проектом."

Трудно сказать, что в этой фразе является реальным смыслом слова "непонимание", но сдается мне, что последовавший фильм Хлебникова "Свободное плавание" – о трудовом и личностном самоопределении провинциального подростка – не остался для Попогребского непонятным. Настолько, что нынешняя лента "Как я провел этим летом" является в какой-то степени парой, дополнением, репликой в диалоге, начатом "Свободным плаванием".

Но прежде были "Простые вещи" – замечательный фильм 2007 года про питерского анестезиолога, живущего с семьей в коммунальной комнате. Фильм, безусловно хороший во многих отношениях. Чего стоит одна только работа дуэта актеров – Л. Броневого, игравшего умирающего старого актера, забытого всеми, и С. Пускепалиса, игравшего главного персонажа. Он показался мне предельно любопытным еще и как некоторый художественный документ, очень точно запечатлевший социальные реалии середины межкризисных лет.

В самом деле, все практически персонажи фильма, включая, в каком-то смысле, даже героя Броневого, прямо-таки помечены своего рода социальным благополучием. Нет, у них куча проблем и масса очень трудных обстоятельств – кому-то негде жить, у кого-то нет работы… Однако, никто из них относительно жизни не застигнут в оборонительной позиции: все убеждены, что то, что имеют – уже прочно их, а вот за то, чего хотелось бы иметь, еще можно побороться. Все, короче, "социально упакованы". Пусть даже уникальный нейрохирург и становится медицинским представителем, однако и в этом, менее престижном, но более спокойном и денежном статусе чувствует себя вполне уверенно. Никто не ждет чудес, всякий знает свои рамки и не видит смысла за них выходить – даже хамло-менеджер полукриминальной конторы, обслуживающей стариков, завещавших ей свою недвижимость.

Вообще, жизнь в этой ленте вроде бы крутится вокруг обычных наших коллизий, вполне достойных газетных статей – однако, ни разу не перешагивает грань, за которой скрывается фельетонность. Та, на которой основываются всяческие сериалы и прочая подобная кинопродукция. Ни в фельетонность, ни в водевильность, ни в фантастичность, когда мы смотрим какой-нибудь "Изображая жертву" и понимаем (хотя бы и делая скидку на законы искусства), что подобное в деталях возможно лишь на экране. Разумеется, в принципе, детальная реалистичность не является обязательной компонентой хорошего фильма – но, несомненно, является его достоинством. И здесь это так: опрошенные мной врачи, даже те, кому "Простые вещи" в целом не понравились, согласились, что профессиональная сторона медицинской повседневности показана исключительно точно.

Видимо, то же самое можно сказать и в отношении "Как я провел этим летом" с его подробными и долгими сценами, показывающими работу сотрудников метеостанции на чукотском берегу Ледовитого океана. Скажем так: заданное самому себе режиссером требование детального правдоподобия хотя, казалось бы, усложняет творческую задачу, но на самом деле создает дополнительную выразительность, ибо повышает своего рода творческую дисциплину создателей ленты. Это, кстати говоря, один из парадоксов искусства: в той же степени, в какой, например, для искусства канонического рамки канона скорее полезны, чем вредны. (Как тут не вспомнить Л. Висконти, требовавшего при заказе реквизитов для своего фильма, чтобы носовые платки были с вышитыми гербами – как и положено в изображаемую эпоху – при том, всем было известно, что в объектив кинокамеры эти гербы не попадут потом гарантированно.)

В нашем нынешнем кино вспомнить ленты, в которых сколько-нибудь подробно и достоверно показывалась какая-либо повседневная трудовая деятельность – не так-то просто. Одно это уже способно выделить ленты Попогребского из общего потока…

Но, понятно, не только это: "Как я провел…" – фактически, безупречный фильм. С изумительной операторской работой, с ни разу не сбившейся на фальшь игрой актеров, с искусным сценарием, заставляющим два часа, не отрываясь и замерев, следить за драмой двух всего человек, при том, что как бы ничего и не происходит – ни, тебе, Армагеддона, ни вражеского нашествия, ни бабы, наконец. С качественно прописанными диалогами, ничуть не напоминающими ложно-уличный искусственный сленг телесериалов и рекламных роликов.

Впрочем, некоторыми кинокритиками фильму была высказана претензия в слабо проработанной психологической мотивации главной коллизии – когда стажер Павел (Григорий Добрыгин), не передавший своему начальнику Сергею (Сергей Пускепалис) сообщение о гибели семьи последнего и после, запутавшись в собственных терзаниях, теряет контроль над своим разумом. Претензии, на мой взгляд, несостоятельные: психологическая канва происходящего на экране вполне поддается вполне связному теоретическому объяснению, тогда как всякий, кто сам имел случай позаниматься интенсивной производственной деятельностью на свежем воздухе в маленьком коллективе, оторванном от "большой земли", легко узнает на экране знакомые механизмы обратимого "сноса крыши".

Интересно здесь другое. Любопытна общая фабула: молодой человек – вполне себе из лучших, что называется, толковый, образованный, работящий, честный, управляемый – чувствует себя вполне комфортно в ситуации "ведомого". Он старается, а когда не старается – получает от старшего по ушам и принимает полученный урок к сведению. В общем, довольно конструктивно взрослеет, но в определенных координатах. А именно: в ситуации, когда он озабочен лишь теми проблемами, которые касаются непосредственно его. Все прочие – взрослые люди берут на себя. И вот, одна лишь радиограмма эту систему координат обрушивает: оказывается, начальник – фактически как бы отец – вовсе не всесилен, а сам может стать страдающей стороной, жертвой обстоятельств, нуждающейся в поддержке, сочувствии, в чем-то еще возможно. Это-то и приводит Павла в ступор – оказывается, молодой человек, вполне сносно решающий проблемы собственные, абсолютно не готов к столкновению с проблемами чужими!

Этим рассказанная Попогребским история, как я выше заметил, перекликается, дополняя, с хлебниковским "Свободным плаванием" – еще одним киноисследованием процесса взросления в современных российских условиях. Только в "Свободном плавании" показана другая сторона дела: тамошний молодой герой имеет и пытается преодолеть иное препятствие на пути своего взросления: категорическую дислексию, отсутствие навыка высказаться о своих чувствах, своих намерения, желаниях, симпатиях и антипатиях… Короче, некоторая коллекция намечается, маленькая энциклопедия, да?

А еще хочу сказать в заключение пару слов о патриотизме. В самом деле, давно ли мы в отечественной киноленте видели неистеричных, умеющих держать удар мужчин, тихо, честно и самоотверженно выполняющих в мирное время свою непростую работу – при том, что схалтурить, казалось бы, можно без всякого личного ущерба? В общем, по моему скромному мнению в таком фильме больше побуждения любить свою родину, чем в десятках широко разрекламированных новейших поделок про Великую Отечественную – Афганскую – Чеченскую войну, ментов с разбитыми фонарями, Смутное Время или сказочную эпоху, когда советские космические корабли бороздили просторы Большого театра. С чем нас всех и хочу поздравить.