Вообразим-ка такое вот кошмарное событие. Останавливает вас милиционер и, после того как вы назвали свое имя, заявляет, что вы лжете, вовсе не являясь этим лицом в действительности.

«Как же так?!» – возмущаетесь вы и достаете паспорт, который, кажется, должен разрешить проблему раз и навсегда.
Однако, милиционер не соглашается: «Ваш паспорт – подделка», – говорит он.
«Какая еще подделка!» – продолжаете вы возмущаться, – «Смотрите же: видите – все печати настоящие!»
«Они не настоящие», – милиционер неумолим, – «Просто они не отличаются от настоящих – сами знаете, при нынешних технологиях сделать поддельную печать – не проблема».
«Ну, хорошо, пусть даже и так» – продолжаете вы спорить, – «Но вы же видите: паспорт сделан на специальной гознаковской бумаге, ее нигде достать невозможно…»
«Да», – соглашается с этим доводом милиционер, – «Бумага действительно гознаковская. А значит – ваш поддельный паспорт сделан именно на Гознаке, там же, где делают и настоящие».
Обескураженный, вы приводите следующий довод: «Ну, пусть по-вашему – паспорт поддельный… на миг соглашусь с этим… но вот вам другие документы – водительские права, военный билет… вы же можете связаться с вашим управлением и запросить по номеру паспорта, как зовут его владельца… а то и фотографию этого владельца на ваш компьютер перешлют… сделайте это – и все станет на свои места!»

В ответ милиционер лишь отрицательно мотает головой: «Это ничего не даст, даже если сделать по-вашему: ваши сообщники наверняка внесли соответствующие записи в наши базы данных, исказили их выгодным для вас способом».

Что вы будете делать дальше? Искать новый уровень доказательств своей идентичности? Но ведь в ответ на него вы получите лишь новый уровень подозрений – только и всего. Таковая возгонка ничего вам не даст.

А как же надо вести себя в ситуациях подобного типа? Правильно, ни в коем случае не поддерживать и не развивать спор «по существу вопроса» – в данном случае, о вашем настоящем имени и подлинности ваших документов. Это – бессмысленная потеря времени и проигрыш психологической позиции. Вместо этого надо переносить спор «на территорию противника». Переходя от темы «о чем он спрашивает» к теме «почему именно он именно сейчас спрашивает именно это».

В самом деле, с какой стати этот человек вообще позволил себе усомниться в ваших словах? Уж нет ли тут признака его личной неадекватности либо злого умысла – а может, того и другого разом! Пожалуй, надо бы звонить в службу собственной безопасности УВД, или как там она называется?

Понятно, что описанная нами ситуация весьма искусственна (хотя, черт его знает…) – однако же, она по-своему модельна, ибо структурно повторяет целый ряд явлений вовсе не экзотических, но при этом, так сказать, проблемных.

Первое, что приходит на память из реальных явлений подобного сорта – это то, что можно назвать конспирологическим подходом к анализу действительности.

Все мы встречались с подобным: рассуждая о какой-либо серьезной проблеме, имярек объясняет ее заговором каких-либо могучих и тайных сил, хорошо организованных, имеющих неисчерпаемые ресурсы влияния и, безусловно, обуреваемых очень далеко идущими бескомпромиссно-зловещими планами. «Силами» этими могут быть кто угодно – в зависимости от уровня интеллекта, психической вменяемости и образа жизни нашего имярека. Глухонемые, женщины как таковые, гомосексуалисты, олигархи-миллиардеры, спецслужбы, евреи, масоны, кавказцы в целом, ученые, Единый Зловещий Запад, инопланетяне… всех не перечислить… Спор с подобными людьми донельзя напоминает выше сконструированный диалог с милиционером: что бы вы ни предъявили, на каких экспертов бы ни сослались – в ответ вам обязательно скажут, что информация ваша намеренно подтасована, эксперты либо осуществляют подлог (по заданию злых сил, конечно же), либо искренне заблуждаются, либо даже сами представляют эти злые силы. Как крайний случай – в споре, где присутствует большое число любопытствующих – вам скажут, что и вы сами являетесь (сознательно либо нет) марионеткой этих злых сил.

В сущности, на уровне логического анализа конспирологическая позиция и в самом деле принципиально неопровергаема, и с этим ничего не поделаешь. Неопровергаема, поскольку в основании своем имеет неизвестное, непознаваемое и всемогущее. Как, все равно – религия. Так же, как вера в Бога не может быть поставлена под сомнение с помощью апелляций к положительному знанию – науке, свидетельствам, логическим построениям и пр. (Скажем, определение учеными возраста археологических памятников по радиоуглеродному методу – ссылаясь на концентрации радиоактивного изотопа углерода, накапливаемого в живых растениях и распадающегося с известной скоростью после их смерти – снимается утверждением, что это господь специально распределил концентрации углерода так, чтобы создалась обнаруженная учеными картина. Он же  всемогущ, и создал мир с такой вот "картинкой перспективы в область отрицательного времени". И, стало быть, указания Священного Писания на создание мира то ли 7 то ли 5.5 тысяч лет назад могут пониматься буквально, ибо ничуть не опровергаются археологией.)

Тем не менее, последовательное отстаивание конспирологических версий серьезных проблем – довольно тяжкий интеллектуальный труд. А по сему, большинство берущихся за него допускают те или иные проколы. Можно даже сказать, что определенного сорта проколы – визитная карточка подобных убеждений.

Пожалуй, наиболее частый прокол – логический. Кажется, у юристов он называется объективным вменением. Говоря попросту, если какое-то действие выгодно какому-то лицу, то значит это лицо такое действие и совершило. Разговаривая с "конспирологом" вы всякий раз будете убеждаться, что подобное, противоречащее законам логики, построение для него – аксиома. Никаких сомнений в нем он никогда не продемонстрирует.

Другая, столь же характерная вещь – анахронизм. "Конспиролог", говоря о событии прошлого, всегда исходит из того, что злые силы обладают всей информацией, доступной нам теперь, когда все давно закончилось и прошло много времени. Скажем, масоны, решившие создать США, конечно же, знали, что это будет столетия спустя самое мощное и богатое государство Земного Шара. И этим сакральным знанием руководствовались в осуществлении своих мерзких планов.
И, наконец, еще одна характерная конспирологическая печать – игнорирование конкретики, противоречащей заданной концепции. В качестве хрестоматийного примера, возьмем всем известную версию московских взрывов 1999, согласно конспирологической версии, «организованных спецслужбами, ради повышения рейтинга Путина и получения общественной санкции на ведение жестких военных действий в Чечне». В строгом смысле, опровергнуть ее невозможно: даже если обеспечить конспирологу доступ ко всей совокупности самых секретных документов ФСБ, он все равно скажет, что, де, документы намеренно ничего не отражают и т.д. и т.п.

При этом, однако, такой человек словно бы отметает напрочь целую пригоршню фактов, идущих вразрез с его версией. Так, он ни за что не вспомнит, что к моменту первого взрыва в подъезде жилого дома война с вторгнувшимся в Дагестан Басаевым уже шла вовсю и поддерживали ее все наличные политические силы страны, а также широкие массы населения. Что, напротив, чеченским сепаратистам приходилось хвататься за любую соломинку – ибо, исход военного противостояния с российской армией был очевиден. Что использовать прошлый удачный опыт – остановку российского наступления после захвата Басаевым Буденновской больницы – вполне логично для сепаратистов, да и для всех прочих также. Что в Ельцинские времена спецслужбы никогда не выдавали подобного уровня креативности, прокалываясь всякий раз на неизмеримо менее сложных и рискованных политически операциях. Что сепаратисты позднее провели целый ряд сопоставимых по масштабу терактов, которые никто всерьез не приписывает рукам ФСБ, тогда как спецслужбы не смогли, не засветившись, даже убрать отдельно взятого Яндарбиева.

Наконец, что рейтинг Путина к моменту взрывов в подъездах и так рос довольно бодро, а стало быть, не было никакой необходимости проводить такую сложную и рискованную для организаторов операцию.

Кому приходилось сталкиваться с работай нашей государственной машины, тот знает, что один из главных ее принципом – минимизация персонального риска для крупных чиновников. А, стало быть, на рискованные дела она идет лишь перед лицом еще больших рисков – а конкретно, риска утраты власти. Здесь же мы такого риска не видим – что бы ни утверждали конспирологи.

И, в заключение попробуем сформулировать, чем же, на самом деле, плох конспирологический подход? Говоря грубо, тем, что снимает с человека обязанность всерьез анализировать реальность. Знакомиться с фактами, сопоставлять их, допускать наличие разных участников игры с разными интересами и ограничениями. Наконец, критично относиться к себе, допуская свою личную способность влиять на ход дел, свою ответственность за происходящие. В самом деле, если все вокруг – происки тайных «жидо-кавказцев», то что я, маленький, могу? Какой с меня спрос? Какие ко мне могут быть претензии?

В общем, так оно и есть, и конспирология – это, по сути, религия закомплексованных, неуверенных в себе, считающих себя слабыми и бессильными, не желающими брать на себя ответственность за себя и за ближних. И, соответственно, борьба с перечисленными качествами личности – и есть по-настоящему эффективный способ противостоять конспирологии.