Эта акция развернулась по всей России. Создание и прикрепление табличек на дома, откуда уводили людей в годы сталинских репрессий и куда они больше никогда не возвращались. Людей сажали в лагеря, расстреливали. И порой память о тех, кто подвергся репрессиям, намертво выкорчевывалась даже у близких, которые из-за страха за своих родных уничтожали фотографии, какие-либо воспоминания, не рассказывали последующим поколениям о страшной участи их предков.

«Последний адрес» – общественная инициатива, которую поддержал Международный Мемориал – подробнее можно об этой удивительной акции прочесть по ссылке http://www.poslednyadres.ru/about/. «Последний адрес» – появившаяся возможность напомнить сегодня живущим, что когда-то здесь, на такой-то улице, в таком-то доме жил человек – обычный или выдающийся, с регалиями или без них, но он жил, а потом его этой жизни лишили. Стальная табличка с выбитыми на ней скупыми словами о жертве репрессии с годами жизни и с пустым отверстием вместо портрета – лаконичное и мощное высказывание о судьбе страны, попавшей под прессинг сталинской машины и порой единственный памятник пострадавшему от нее человеку.

Михаила Павловича Чельцова, несколько лет служившего настоятелем Троицкого-Измайловского собора, профессора богословия, преподававшего в Институте гражданских инженеров, арестовывали, начиная с 1919 года, шесть раз. Четырежды уводили из дома по улице 2-я Красноармейская, 14, где он жил с семьей в большой шестикомнатной квартире на четвертом этаже. У Михаила Павловича было семь детей. В первый раз, как рассказывает его внук Анатолий Васильевич Чельцов, его деда обвинили в том, что он сидел на заседании Государственной думы Нарвского района и числился в списке членов партии кадетов, в которую на самом деле никогда не входил. Чекисты проверили – отпустили. Во второй раз отец Михаил был арестован в 1920 году, когда сопровождал Митрополита Вениамина в Кронштадт в один из приделов Морского собора. Народ торжественно, радостно встречал Вениамина, а вместе с ним и отца Михаила, который тогда председательствовал в Епархиальном совете. Этого было достаточно для того, чтобы иметь основания для ареста.

Анатолий Чельцов видел и читал в Большом доме на Литейном 29 томов, связанные с делами церковников, в том числе его деда Михаила Чельцова. И мог удостовериться в том, что никогда обвиняемые не дали показаний ни против кого. Третий и пятый арест Михаила вместе с рядом известных петербургских священников были связаны с тем, что они якобы уклонялись от сдачи церковных ценностей и препятствовали изъятию их. Это тоже было ложью. Священники кинули клич пастве: люди принесли деньги и ценности, включая серебряные ордена, медали, монеты – подводами большевики увозили от соборов церковные богатства. Священников отпустили. О том, что пережили они, ожидая ночами расстрела, отец Михаил написал книгу, которая была в наше время издана не раз: «Воспоминания смертника о пережитом».

Последний арест в этом доме был уже по делу графини Екатерины Константиновны Зарникау, она была из потомков Романовых. Дом Романовых был рассеян повсюду, кто-то был расстрелян, кто-то эмигрировал. Екатерина Зарникау в 1929 году получила по некоторым каналам приглашение уехать за границу. И в 1929 году 16 августа она уехала. Жила она неподалеку – на 12-й Красноармейской. Духовным отцом ее был священник Михаил Николаевский. Михаил Чельцов якобы служил молебен во время ее отъезда. Двух Михаилов обвинили в создании шпионской контрреволюционной организации, арестовали 2 сентября 1930 года. Тройка подписала приговор - расстрел. И 7 января 1931 года приговор был приведен в исполнение. Видимо, рождественская ночь была выбрана намеренно цинично.

В 1989 году отец Михаил был реабилитирован. После канонизации петербуржцы особо чтут его память: в Троицком-Измайловском соборе находится икона священномученика и большой стенд с жизнеописанием отца Михаила Петроградского. Там служат молебны, имя упоминается на каждой литургии. А на месте разрушенного в 30-е годы Вознесенского храма, на пересечении Английского проспекта и улицы Союза Печатников силами общества «Наше Отечество» установлен Поклонный крест.

– Мы знали нашего дедушку по рассказам его жены, нашей бабушки Анны Федоровны, и знали только, что он был очень добрым, любил детей, и что у них самих была большая светлая любовь, а больше ничего она не рассказывала, была скрытным человеком, – поделилась внучка Михаила Чельцова Екатерина Александровна Лучникова. – А теперь, когда на этом дорогом для нас доме будет висеть табличка с указанием имени нашего деда – это придаст совсем другую окраску его судьбе. Это наша память. Со скорбью сегодня говорю и о том, что младший сын Михаил Чельцова был загублен в ГУЛАГе только за то, что будучи студентом он заступился за священников. А другой сын, наш дядя, погиб на фронте в Великую Отечественную войну, защищая Отечество.

Сталинской машине нужны были разные жертвы. Священники – особая статья. Но в разнарядку по расстрелам попадали совершенно случайные люди. Кому помешал и в какую шпионскую организацию мог входить музыкант Анатолий Львович Экслер, страдающий аутизмом? Психическое расстройство не позволяло ему много трудиться. За год он сменил 14 мест работы. Его забрали по адресу улица Блохина, 5. Расстреляли в январе 1935 года. Памятную табличку решила установить его двоюродная внучка Софья Львовна Тимофеева, раскопав историю родственника в списках общества «Мемориал». Родные предпочитали не слишком распространяться о судьбе Анатолия Львовича. Софья специально приехала на открытие таблички в Петербург из Москвы.

– Эта табличка – единственный памятный знак о моем дедушке, в семье не сохранилось ни одной фотографии, где он был похоронен, также неизвестно, – сказала Софья.

На сегодня в Петербурге на домах открыли более 80 табличек «Последний адрес». Инициируют их установку не только родные, но и соседи. Иногда таблички могут срывать и уничтожать, некоторым жителям города не нравится, что фасад их домов напоминает о чьей-то смерти, люди не хотят никаких ассоциаций с кладбищем. Чем, как духовной кастрацией, можно назвать такое отношение к нашей общей истории? Истории, в которой переплелось столько боли и ужасов, от чего уже никогда нельзя избавиться – об этом просто надо помнить и не допускать повторения.

Елена Добрякова

Фото автора