Но всё по порядку. Впрочем, это будет, видимо, не коротко, так что - под кат.


В октябре 1988 года должна была пройти учредительная конференция Всесоюзного общества "Мемориал". По нынешним временам ничего особенного, но тогда это была бомба: общественная организация, да ещё всесоюзная, да ещё с такой явно антисоветской направленностью, создавалась "снизу" и собиралась провести учредительную конференцию вполне легально. Понятное дело, организаторам не просто ставили палки в колёса,их прессовали. Надо сказать, что по тогдашнему законодательству нельзя было просто так собраться, принять устав и работать. У общественной организации учредителями могли быть только организации типа творческих или профессиональных союзов, и вот этих-то учредителей (среди которых точно помню союз кинематографистов, но был не только он) и заставляли спустить всё на тормозах.

Мы об этих московских разборках не знали, ехали в твёрдой уверенности, что конференция будет учредительной. Не помню, почему с шефой поехал я, а не Володя (от нас должно было быть только два человека). Скорее всего, причина была финансовой: для меня тогда слетать в Москву и обратно проблем не составляло (понятное дело, все участники конференции ехали на свои и размещались кто где мог).  Поехал с нами, в качестве видеооператора, Миша Молибог, от только что созданного кооперативного творческого объединения "Демос", с "демосовской" же видеокамерой, которая тогда была абсолютной диковинкой. Достаточно сказать, что Миша был единственным, кто снял эту конференцию на видео.

Происходило всё в Доме кино. Конечно, это было грандиозное мероприятие. Тогда было ещё много живых гулаговских сидельцев, диссидентов и прочих легендарных личностей. Выяснилось, что шефа почти всех знал: он постоянно с кем-то обнимался. Я же не знал лично никого, кроме разве что Пономарева и Лены Жемковой, с которой по каким-то оргделам общался в предыдущие приезды (а остальных в лучшем случае видел по телевизору). Кстати, через двадцать лет ситуация не очень изменилась: на московских (да даже и красноярских) тусовках я обычно знаю всего несколько человек и этот круг расширить не стремлюсь - разве что кто-то сам захочет со мной познакомиться.

Сама конференция, честно говоря, больше походила на митинг (впрочем, и до сих пор люди больше рвутся получить трибуну и высказать наболевшее, чем предложить пути решения проблем).Хотя, конечно, речи бывали очень интересными (кстати, со стенограммой можно познакомиться тут (первый день) и вот тут (второй день). С самого начала стало ясно, что конференция будет не учредительной, а подготовительной, то есть Устав сегодня приниматься не будет. Собственно, по этому главному пункту и "нагнули" учредителей - творческие союзы. Конечно, причины назывались самые благовидные: что устав должен быть сначала опубликован, что нужно сначала решить вопрос с памятником, а уж потом с уставом, и т.п.

Сначала это заявление вызвало большое возмущение, однако потом как-то про это забыли. Мы с шефой решили это дело поправить и задумали диверсию. Правда, удалось нам это только на второй день. Идея была такая: поскольку буйный шефов нрав некоторые в президиуме знают, а я произвожу впечатление благопристойное и тихое (а я его и впрямь умею мастерски производить), и Пономарёв меня именно в таком качестве знает - прорваться к трибуне и попытаться поставить на голосование вопрос о том, что эта конфренция - учредительная. От меня никто такой подлянки не ожидает, это вернее пройдёт.

Сказано - сделано, я подал записку, Пономарёв в президиуме кивнул мне и поставил в очередь выступающих.

Идти было весело и азартно, но на трибуне стало страшновато - на расстоянии руки были всяческие знаменитости (кажется, даже и Сахаров, который, кстати, в своей речи о статусе конференции, при открытии,  высказался как-то очень обтекаемо).

Моё выступление было самым коротким на конференции. Вот оно полностью:

"У меня есть заявление от Красноярской организации по ходу конференции. У нас вызвали печальное впечатление некоторые моменты и вот что мы хотим сказать. Мы приехали сюда, чтобы учредить общество. Разногласия можно разрешить в рабочем порядке. Все предложения по уставу вчера были собраны. Их можно было бы принять за полдня.
Что касается другого препятствия, то мы хотели бы сказать учредителям: частично беременным быть нельзя! Или мы учреждаемся или нет! И мы предлагаем:
1.Считать данную конференцию учредительной.
/Аплодисменты/
2. Принять устав, голосуя за каждый пункт, каждую поправку, поданные в первый день конференции. Кто был заинтересован, тот вчера подал все необходимые поправки.
3. Выступления, не касающиеся устава, прекратить."

Пономарев схватился за голову. Режиссер Смирнов испепелил меня взглядом. А я, сорвав аплодисменты, очень гордый собой, покинул трибуну. Чем не преминул воспользоваться ведущий, бывалый аппаратчик::

"И.Л.ЛУБЕННИКОВ
Спасибо.
Следующим выступает т.Чилимов из Целинограда."

Шефа меня чуть не убил. Ты зачем с трибуны ушёл, орал он. Надо было поставить вопрос на голосование, и пока не поставят, не уходить!
Ну, что делать. Не было у меня опыта аппаратной борьбы. Да и сейчас нет. Пришлось потом хотя бы отчасти овладеть, и то не от хорошей жизни.

Так что не удалось мне изменить ход истории. Впрочем, учредительная конференция всё-таки состоялась, буквально через два месяца. На неё шефа ездил уже с Володей Биргером, о ней ничего рассказать не могу.

Ах да ещё забавный момент из подготовительной. Сидим мы с Мишей Молибогом в перерыве, болтаем о том, о сём, видим, что через два кресла от нас сел Булат Окуджава. Миша загорелся: давай у него интервью возьмём! Так надо хоть как-то подготовиться, говорю я. Да чего готовиться - сейчас перерыв закончится, говорит Миша.  И тащит меня и видеокамеру к барду. Я представляюсь и с самым глупым видом говорю: ну как, дескать, Вам, Булат Шалвович, сегодняшнее действо? Да как-то так, отвечает Окуджава с рассеянным видом, явно цитируя "Ревизора". Я всё с тем же глупым видом пытаюсь придумать второй вопрос, и тут меня выручает звонок:  перерыв закончился.

Ну вот, а теперь о публикации в журнале "Театр". Дело в том, что кроме Миши Молибога, никто не снимал эту конференцию от начала до конца (ну, или в значительной части). И вот этот уникальный фильм куда-то делся. Я много раз допытывался до шефа, он разводил руками вокруг и говорил: да где-то тут, наверное. А надо сказать, у него двухкомнатная квартира была забита так, что ходить по ней приходилось боком. Вот уже десять лет разгребаем эти завалы и конца не видно. Но как-то я всё-таки забрал у него все до единой видеокассеты, отдал на оцифровку (в частности, обнаружилось замечательное видео нашего заседания в августе 1988 года), но этих кассет среди них не было.

И вот сегодня в журнале "Театр" за 1989 год  наткнулся на публикацию, в которой говорится о том, что эта плёнка понадобилась Геннадию Хазанову: он как-то очень удачно выступил на концерте после подготовительной конференции (кстати, категорически не помню никакого концерта, но мало ли чего я не помню), и ему запись нужна была для работы. Думаю, шефа, который Хазанова нежно любит, конечно же, ему эту пленку отдал. Или отдал москвичам, чтобы они передали. Так что эти записи, думаю, пропали навсегда. Во всяком случае, в Красноярске я их уже точно не найду.  А жаль.