Сегодня, 15 октября 2014, в Научно-информационном центре «Мемориал» (СПб) состоится Круглый стол под названием «День политзаключенного vs День памяти жертв политических репрессий»…

Как я понимаю, такая постановка вопроса: «VS» (versus) возникла постольку, поскольку существует некое логическое и историческое противоречие между разными толкованиями смысла значимого для россиян (да и для граждан стран, возникших на территории бывшего СССР) дня 30 ОКТЯБРЯ.

Как известно, традиция отмечать этот день берет начало с 1974 года, когда политические заключенные мордовских и пермских лагерей, а также Владимирской тюрьмы провели однодневную голодовку. Таким образом, они впервые отметили День политзаключенного, идея которого родилась весной 1974 у заключенных Кронида Любарского и Алексея Мурженко. В Москве в квартире А.Д. Сахарова 30 октября состоялась пресс-конференция, на которой было объявлено о проходящей акции. 

С тех пор этот день, вошедший в историю как «День политзалюченного» неофициально отмечался ежегодно акциями протеста и солидарности – как самими узниками совести, так и правозащитниками «на воле». А когда в 1989 году возник «Мемориал». взявший на себя миссию хранителя и продолжателя этой  славной традиции, притом, что с началом перестройки все политзаключенные были освобождены, этот день приобрел преимущественно «мемориальный» смысл – Дня памяти о политзаключенных и других пострадавших от государственного террора в 1920-1940 гг, а также от политических репрессий позднейшего времени.

При этом общественное звучание этой даты российского календаря, с одной стороны, расширилось (не только ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЕ, как таковые, но и все жертвы политических репрессий), а с другой стороны – сузился до ИСТОРИЧЕСКОГО аспекта : День ПАМЯТИ о тех, кто испытал на себе ужасы государственного террора и тяготы преследований за инакомыслие и т. п.

Тогда, на рубеже 1980-90-х гг., казалось, что само понятие «политзаключенный» относится уже только к прошлому и преследование инакомыслящих и инакодействующих в нашей стране никогда не возобновится.

18 октября 1991 года было принято Постановление Верховного совета РСФСР № 1763/1-I от «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий», после которого 30 октября стало официально признанным днём памяти (именно памяти, поскольку актуальной практики таких репрессий в России, как полагалось,  больше нет и не предвидится).

Что ж, как оказалось, с таким радикальным переосмыслением  этого дня, быстро подхваченным и укоренившемся в интеллигентском и массовом сознании, несколько поторопились.

Но об этом позже, а сейчас попробуем уточнить содержание таких понятий, как «политзаключенный», «жертвы политических репрессий» и некоторые другие.

ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЙ. Это понятие интернациональное, принадлежащее не только нашей стране и ее истории. Политзаключенный - это осужденный за «антигосударственную» (оппозиционную) политическую деятельность или за действия, трактуемые как таковая деятельность.  Это человек, - узник тюрьмы, лагеря, колонии или иных мест содержания под стражей. Оба эти момента содержания понятия отражены в самом названии – политический заключенный.

В 1920-40-е гг. наверное, большинство заключенных (за исключением «чистых» уголовников), по существу были «политическими», хотя бы обвинения и были ложными, фальсифицированными, а просто выполнялась «норма» по арестам, отправкой в лагерь и расстрелам. Позднее, уже после разоблачений «культа личности» Сталина  и т. п., произошло резкое сокращение политических преследований и их своего рода «упорядочение». Раньше счет «политзаключенных» шел на сотни тысяч и миллионы, теперь - на три порядка меньше.

До конца 1980-х гг. в Уголовном кодексе РФ (и других союзных республик) сохранялись главы 70 и 190-1. (или их аналоги), предусматривающие наказания (для ст. 70 - более суровые, для ст. 190-1 - более «мягкие») за те или иные преступления, которые можно было трактовать как «политические» («антисоветская агитация и пропаганда», «клеветнические измышления о советской действительности» и т.п.). Осужденные и отбывающие наказание по этим статьям «автоматически» попадали в разряд политзаключенных (хоть слово это и не было в ходу).

Однако на самом деле категория политзаключенных не сводилась к этим статьям.

Сплошь и рядом диссидентам, правозащитникам и прочим политически «неудобным» лицам пришивались не политические, а чисто уголовные статьи (например, путем подбрасывания наркотиков, изыскания правонарушений, не имеющих отношения к действительным причинам преследования и т. п). Понятно, каждый случай требует специального  рассмотрения. Но, во всяком случае, правомерно употреблять здесь тот же термин – политзаключенные.

Далее. Кто такие ЖЕРТВЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ? Понятие это может трактоваться узко и широко. В узком смысле,  «жертвами» являются те, кто был  намеренно лишен жизни или погиб в силу невыносимых условий существования в неволе. В широком же смысле, жертвы  - все, кого так или иначе коснулись репрессии, не исключая родственников репрессированных, да и сами репрессии вовсе не сводятся к физическому лишению жизни или свободы.

Понятие «жертвы политических репрессий» у нас имеет конкретно-историческое, а не универсальное содержание. Его (это понятие) по преимуществу относят к жертвам государственного террора периода сталинского правления, когда политические репрессии носили тотальный, массовый характер. Жертвами политических репрессий оказывались и относительно редкие в тот период оппозиционеры, и - в подавляющем большинстве - ни в чем не повинные люди, и даже те, кто эти репрессии осуществлял (сплошь и рядом сами попадавшие в государственную мясорубку).

Но «жертва» - категория исключительно страдательная. Между тем, речь идет о ЛЮДЯХ, ЛИЧНОСТЯХ, которые могли искать и находить способы выживания в нечеловеческих условиях, иногда даже вступать в открытую конфронтацию (так или иначе сопротивляться государственному насилию). Далее, далеко не всегда репрессии выражались в лишении жизни или свободы. Наличествовала, во все времена существования советского государства, масса форм ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, лишения или ограничения прав лиц, недостаточно лояльных или полагавшихся таковыми, создания искусственных или «естественных» препятствий для нормального, благополучного существования (достойной жизни). Здесь не будем перечислять эти формы и способы преследования, даже не станем (из экономии места) приводить примеры.

Ясно, что и «политзаключенные», и «жертвы политических репрессий» (хоть в узком, хоть в широком смысле) – это все частные случаи ЛИЦ, ПОДВЕРГАЮЩИХСЯ (ПОДВЕРГАВШИХСЯ) ПРЕСЛЕДОВАНИЯМ со стороны государства и его институтов (или отдельных представителей этих институтов). Вот это понятие мы предлагаем ввести, в частности,  для дальнейшего обсуждения темы Дня политзаключенного либо Дня памяти жертв политических репрессий..

Понятие ЛИЦА (ЛИЦ), ПОДВЕРГАЮЩЕГОСЯ (ПОДВЕРГАЮЩИХСЯ) ГОСУДАРСТВЕННОМУ ПРЕСЛЕДОВАНИЮ, является универсальным, применимым к условиям любой страны (территориальный аспект), к любому историческому периоду (хронографический аспект(. При использовании этого понятия, оказывается, что ранее рассмотренные, более узкие и частные определения обретают концептуальную рамку и общий контекст.

Теперь вернемся к смыслу и общественному значению дня 30 октября.

Нам представляется, что не надо стремиться к его однозначному истолкованию. Подвиг заключенных мордовских и пермских лагерей и Владимирской тюрьмы 1970-х гг. и вся последующая история акций сопротивления государственному насилию позволяют трактовать этот день ТАКЖЕ И как День политзаключенного, хоть после исключения соответствующих «политических» статей из Уголовного кодекса, наше циничное государство (власть) и заверяет общество, что у нас сегодня нет ни политических преступлений, ни политических заключенных.

День 30 октября с полным правом можно считать также и днем узников Болотной, и днем Ходорковского и Пичугина, и Днем Навального, и днем Мохнаткина, и днем Pussi Riot, и Днем эколога Евгения Витишко, и Днем ученого Игоря Сутягина… Все они есть или были ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫМИ, как и Солженицын, как и Сахаров, как тысячи других преследуемых  государством давних и недавних, минувших и нынешних лет.

С другой стороны, не надо «насиловать» общественное сознание и пересматривать соответствуюее Постановление 1991 года об объявлении 30 октября Днем памяти жертв политических репрессий, как бы в целях возврата к первоначальному смыслу этой календарной даты. Массовых политических репрессий сегодня, слава Богу, (пока?) нет, но помнить о тех репрессиях, что наполнили историю нашей страны XX века, а главное – хранить память о ЖЕРТВАХ этих репрессий, и - шире – о всех тех, кто так или иначе подвергался государственному насилию и преследованию, -  необходимо.

Пусть этот день – наш, российский (по преимуществу) день - будет и Днем памяти жертв политических репрессий и Днем политзаключенного (первое название - официальное, второе, так сказать,  историческое).

И возможно даже еще более широкое – кстати сказать, вовсе не требующее законодательного закрепления – наименование: День лиц, преследуемых (преследовавшихся) государственной машиной – в интересах ее, этой машины (а точнее – управляющих этой машиной персон),  незыблемости, самосохранения и «процветания». Это день ОБЩЕСТВА в противоположность ВЛАСТИ, которая сама может себе выдумывать подходящие для ее самоутверждения дни.

Итак, мы предлагаем трактовать общественный смысл дня 30 октября предельно широко: как  День лиц, преследуемых государством, в нарушение их естественных и законных прав. Тогда конкретный смысл акций, которыми может быть отмечен этот день, определяется в зависимости от общественных условий и задач проведения этих акций. Этот смысл перестает быть узко направленным и однозначно фиксированным.

Примечание

Стоит иметь в виду, что существует еще одна календарная дата, которую иногда называют Международным днем единых действий в защиту политзаключенных – 6 апреля. Правда, свидетельств того, что Международный день с таким названием имеет официальный статус,  нам найти не удалось.

Интересно, что дата эта  оказалась связана с историей России. Так, в Википедии читаем:

«В законодательстве и государственных нормативных документах Российской Федерации термин политический заключённый не определён. В царской России статус политического заключённого был определён на государственном уровне. Так, 6 апреля 1904 министром юстиции были утверждены «Правила о содержании в тюрьмах гражданского ведомства политических арестантов». Две революции 1917 внесли значительный вклад в оправдание и освобождение одних категорий политических заключённых и создание новых».

Андрей Алексеев, 15.10.2014.

**

ПРИЛОЖЕНИЕ

Из переписки автора настоящих заметок с коллегой (2012):

«…Конференция ценная. (Речь идет о V Международной научной конференции из цикла «История сталинизма», проходившей в Санкт-Петербурге в течение трех дней – 18-20 октября 2012 года. Ее тема: "Жизнь в терроре: социальные аспекты репрессий". Ниже - наблюдения и впечатления участника конференции. – А. А.). Полный зал главного лектория Эрмитажа (в здании Главного штаба). Как заметил Д. Гранин, эта тема становится все более актуальной.

Пожалуй, запишу, чтобы не забыть содержание (смысл) своей собственной реплики на пленарном заседании 18 октября:

Я – Андрей Алексеев, социолог, представляю здесь отчасти «Мемориал», но в основном самого себя.

Тема нашей конференции - «Жизнь в терроре: социальные аспекты репрессий». Отвлекаясь от многих частностей, террор вообще есть насилие, осуществляемое личностью или группой лиц, обычно предполагающее гибель людей, предпринимаемое в политических целях, в расчете на общественный резонанс и психологическое давление на массовое сознание (вселение страха, ужаса и т. п.). Терроризм достаточно распространенное в истории общественное явление. Достаточно вспомнить хотя бы народовольцев-бомбометателей в России последней четверти XIX века или эсеров-боевиков начала XX века. Но не надо далеко ходить в историю. Сегодня мир стоит перед всевозрастающими вызовами  терроризма. Мы живем если не «в терроре», то в условиях достаточно массовых террористических акций, направленных против личностей, групп людей, государств, человечества, наконец.

Однако, в данном случае совсем другой террор является предметом нашего исследования и обсуждения. А именно – террор ГОСУДАРСТВЕННЫЙ, предпринятый, организованный определенным государством – против отдельных социальных и этнических групп, против собственного народа в целом. Таким были и красный террор, объявленный большевиками в 1918 году, и – особенно – нарастающие волны государственного террора  при сталинском режиме 1930 годов и далее (с пиком в 1937-1938 годах). Подчеркну: это был террор, направленный не против институтов государства («снизу вверх»), а исходящий из этих институтов («сверху вниз»). Рядом с этой исторической трагедией можно поставить разве что холокост или «красных кхмеров» (хоть масштабы и несопоставимы).

Далее. Всякий терроризм (против кого бы он ни был направлен) – это ПРЕСТУПЛЕНИЕ. Если его субъектом является государство – значит это преступное государство. Это совершенно однозначно. Ни тогдашние модернизационные успехи нашей страны, ни победа в Великой отечественной войне не могут быть оправданием государственного террора. Понятно, что эти успехи (впрочем, далеко не абсолютные) имели место не благодаря, а ВОПРЕКИ сталинскому преступному (террористическому) режиму. Что является основанием куда бОльшего патриотического самоутверждения, чем современные пропагандистские попытки  хотя бы «частичной» реабилитации сталинизма, будь то его идеология, будь то практика.

Итак, тезис о преступности сталинского режима непосредственно вытекает из признанияфакта государственного террора, не признать который затруднительно даже сталинистам (разумеется, современным). Это обстоятельство ставит в двусмысленное положение наше современное государство, до сих пор не давшее своему историческом предшественнику адекватную правовую оценку, так что фактически подтверждает преемственность не истории народа и страны (что несомненно), а правящих, силовых и прочих институтов России от Октябрьского переворота до наших дней.

Не буду дальше углубляться в эту тему, заслуживающую специальных исторических, политологических, правовых, социологических и т. д. исследований. Позволю себе призвать лишь к «терминологическому» уточнению (о терминологии сегодня шла речь по другому поводу). Предметом нашего рассмотрения является именно ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕРРОР, преступный по определению. Спасибо».

Выступивший с репликой после меня М. Федотов напомнил, что известный террор во времена Великой французской революции продолжался 320 дней. Гильотина, конечно, работала, но куда ей до гитлеровских газовых камер и сталинских расстрельных списков или массовых депортаций.

Андрей Алексеев. 22.10.2012.

(Цит. по: «Адский коктейль страха и энтузиазма»  Когита.ру. Октябрь 2012)