Международная конференция «Первая Мировая война: Год 1914» была приурочена к 100-летию начала Первой Мировой войны.

На ней прозвучало много интересных докладов, затрагивающих самые разные аспекты начала Первой Мировой войны. Процитирую названия только тех, которые мне удалось услышать и которые меня особо заинтересовали: РУССКАЯ ПЕЧАТЬ И КОРРЕСПОНДЕНТЫ В 1914 ГОДУ; РУССКИЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС В ПАМЯТИ ПОТОМКОВ; «вот как русская нога бьет морду дурака» (карикатуры на тему Первой мировой войны из собрания Самарского художественного музея); ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В СТИХОТВОРНЫХ СТРОКАХ ЖУРНАЛА «НИВА» (1914-й год);

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ КОНТЕКСТ СОЗДАНИЯ ЛИГИ НАЦИЙ;

«КРЕСТОВЫЙ ПОХОД НАШИХ ДНЕЙ» (Повседневность в годы Первой мировой войны в отражении российской прессы); ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В КОНТЕКСТЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ.

Я имела честь быть приглашенной на эту конференцию, ибо совсем недавно опубликовала в журнале «Октябрь» воспоминания моего деда Иосифа Сергеевича Ильина. См. 4i.html

http://magazines.russ.ru/october/2014/4/4i.html

На фоне набившего оскомину, а скорее даже пугающего меня ура-патриотического дискурса, который звучит постоянно на всех СМИ, я приехала в Тулу накануне 9 мая 2014. Хотелось бы напомнить всем, что 2014 год это круглая дата – столетие Первой Мировой войны, «забытой», «неизвестной» войны о которой следовало бы помнить, чтобы отрезветь и избежать худшего.

Вот мой доклад на конференции.

Вероника Жобер, заслуженный профессор университета Сорбонна.

Первым долгом я хочу поблагодарить организаторов конференции, в первую очередь, Елену Игоревну Самарцеву за ее приглашение. Присутствие на этой конференции, посвященной 1914 году, для меня большая честь и огромное удовольствие. Большая честь, потому что я оказываюсь среди специалистов по истории Первой Мировой войны, которая до сих пор не являлась для меня первоочередным предметом исследования. Огромное удовольствие, потому что я всегда рада побывать в России, с которой меня связывают семейные узы, и которой я, как русист, посвятила всю свою профессиональную жизнь.

А повод к моему присутствию среди Вас ‑ архивы моего родного деда, Иосифа Сергеевича Ильина, обнаруженные в ГА РФ'е [1], часть которых только что опубликована в журнале «Октябрь» [2].

В 1914 году кадрового военного Иосифа Сергеевича Ильина (1885, Москва – 1982, Вевэ (Швейцария)) мобилизация застала поручиком в Новгородской губернии.

Иосиф Сергеевич Ильин. Фото из семейного архива

С 1908 года он там служил в артиллерийской бригаде (командовал полубатареей) в маленьком гарнизоне в Селищах. Как многие его сверстники из дворян, Иосиф Сергеевич вел дневник. С самого начала войны изо дня в день он стал записывать свои наблюдения и замечания. В 1920 году, после гражданской войны, в которой он участвовал на стороне белых, в штабе Колчака, он очутился в эмиграции в Харбине. Оттуда в 1937 году он передал свои «Воспоминания биографического характера» в архив эмиграции в Праге.

Для публикации в журнале «Октябрь» были отобраны фрагменты из его записей за 1917, 1918, 1919 годы.

Сегодня же, в рамках нашей конференции посвященной 1914 году, я имею возможность осветить первые страницы его воспоминаний, начинающиеся датой 18(31) июля 1914:

«Вчера [18 июля 1914] в 11 час. 45 минут пришла телеграмма о мобилизации. В 12 час. ночи был вскрыт мобилизационный пакет. Итак, все предчувствия и ожидания сбылись. Никто, конечно, не спал. Настроение у всех напряженное».

Поэтому я назвала свой доклад: «АВГУСТ 1914 ГОДА ГЛАЗАМИ УЧАСТНИКА ВОЙНЫ».

То, о чем рассказывает Иосиф Сергеевич Ильин, является свидетельством очевидца, благодаря явному литературному таланту способного не только ярко описывать события, но и излагать свои мысли по поводу происходящего на его глазах. Поражает, пожалуй, тот факт, что, будучи кадровым офицером, Ильин, тем не менее, без всякого энтузиазма привечает начало войны в записи 19 июля 1914:

«Начальник дивизии генерал Зайончковский телеграфирует, что Германия объявила войну, с чем и поздравляет. Никак не могу понять, с чем тут поздравлять?!».

Как не вспомнить тут мемуары министра иностранных дел Сазонова, в которых он приводит высказывание Николая II от 17/30 июля 1914:

«Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских людей. Как не остановиться перед таким решением?»[3]

Ильин, со своей стороны, добавляет [запись датирована 19 июля/ 1 августа 1914]:

«Итак, значит, война. Массовое избиение, разорение, сотни тысяч изувеченных, разоренные города и села, целые страны!»

Может быть, тут сказывается реакция политически мыслящего человека. Ведь Ильин состоял в партии кадетов, и был довольно активным членом. Как известно, кадеты весной 1914 года голосовали против кредитов на военные нужды.

Из воспоминаний Ильина читатель узнаёт много подробностей о тех трудностях, с которыми сталкивалась российская армия, оказавшаяся абсолютно не готовой к этой войне по многим параметрам, в частности, по снабжению оружием. Артиллерии рекомендовалось «беречь снаряды и зря их не расходовать, ведя строгий учет». Как известно, боеприпасов катастрофически не хватало, и горькой иронией звучит следующее описание, за несколько минут до гибели и ранения многих из сослуживцев в записи от 20-го августа/2-го сентября:

«<...> солдат, который был поставлен считать выстрелы, стоял сзади батареи на одном колене с карандашом и записной книжкой и спокойно выкрикивал: "Пятьдесят патронов. Пятьдесят шесть патронов... Девяносто патронов... Сто двадцать два патрона! "Он так был спокоен, что, слушая его голос, успокаивался и сам, и казалось, что все вообще чрезвычайно просто и ничего страшного нет».

Кроме непростительной халатности в снабжении армии, которая обрекала на верную смерть сотни тясяч человек, нужно отметить еще преступный беспорядок и общую некомпетентность, вследствие которых дважды в тот же день (17/30 августа) приняли своих же за врагов. Сначала трех уланов признали за «неприятельскую кавалерию», потом казаки, думая, что стреляют в австрийцев, ранили 16 русских бойцов и убили одного из Новочеркасского полка. Эта трагическая история производит тяжелейшее впечатление на всех. Самое страшное то, что приказ был дан сверху. Ильин пишет 17 августа:

«<...> хорош тоже и штаб дивизии, который совершенно не ориентирован в обстановке. Форменное безобразие! Это наш первый боевой опыт и как на грех, стреляли-то отлично ‑ старались!».

И страшно читать следующие строки от 19 августа:

Как странно на войне: в общем, мы совершенно отрезаны от мира, ничего ровно не знаем, ни о чем не имеем понятия.

Создается впечатление, что все эти войска брошены на произвол судьбы, без вразумительного плана действий, чем и объясняется такое огромное число жертв. Напомним, что за всю кампанию 1914 года русская армия потеряла около 1,2 млн человек убитыми, ранеными и пленными.

Когда Иосиф Сергеевич узнал о катастрофе в Восточной Пруссии 21августа (3 сентября), он довольно презрительно отозвался о военачальниках в записи, сделанной в тот же день:

«<...> в восточной Пруссии мы, видимо, потерпели большое поражение, так как армия Самсонова отступает, а о некоторых корпусах даже нет точных сведений и полагают, что они окружены. Недурно! Ренненкампф брался взять Берлин!»

Зато на Юго-Западном фронте, где Иосиф Сергеевич оказался с первых дней войны, Россия добилась больших успехов против австро-венгров. Русские войска заняли в итоге Галицию и ее столицу Львов. Но этому предшествовали  три недели кровопролитных боев, начавшихся 10 (23) августа. В ходе этих боёв русские потеряли 230 тысяч человек. Как пишет Ильин из госпиталя:

«В пехоте потери огромные и некоторые роты потеряли три четверти состава»[4].

Сам поручик Ильин был ранен 20-го августа/2-го сентября на территории Польши, в Люблинской губернии.

Обстоятельства, при которых он был ранен, среди многих других, занимают большое место в его записях. Он пространно и подробно рассказывает о том, как все это случилось, описывает жуткие сцены, передаёт свои ощущения, весь ужас этой кровопролитной войны, от которого 18 августа у него вырывается вопль отчаяния:

«Если есть Бог, как он "смотрит" на это? На преступление, называемое войной?».

В госпитале и во время эвакуации он лишний раз убеждается в царящем вокруг беспорядке, из-за которого не успевают спасать не то что неприятеля, но и своих солдат, и 22 августа (4 сентября) пишет:

«На весь поезд две сестры милосердия. Солдаты помещаются в теплушках прямо на соломенной подстилке. <...> Сестры говорят, <...> что еще нет настоящих санитарных поездов, ничего еще не готово и что и для своих то нет никаких удобств, а уж куда тут думать об неприятеле. Все это верно конечно, но все же кто-то виноват в том, что ничего нет ничего не готово»?

Описание того, как сердце сжимается при виде раненых, умирающих или уже мертвых австрийцев, у Ильина перекликается с описаниями другого офицера со схожей судьбой, воевавшего в Первую Мировую войну примерно в тех же местах. Речь идет о писателе и поэте Арсении Несмелове. Из его стихотворения «Австриец» [5]:

            У него почернело лицо.

Он в телеге лежит недвижимо,

            Наша часть, проходившая мимо,

Вкруг бедняги столпилась в кольцо.

<...>

Слышен выстрелов дальний раскат...

Наши лица угрюмы и строги...

Мы проходим по грязной дороге,

Не надеясь вернуться назад.

Новая Александрия [6].

Удивительной стала для меня возможность неожиданно найти такие сходства между рассказами о войне Ильина и Несмелова. Как видно из опубликованных для этой конференции отрывков дневника 1914 года, описание ужасной смерти в бою подпрапорщика-фельдфебеля Ермолаева, случившейся в двух шагах от Иосифа Сергеевича, не уступает в натурализме прозе Несмелова в его рассказе «Короткий удар». Напомню вкратце об этом эпизоде. В Фанагорийском полку, в котором служил Несмелов, бездарный военачальник расстреливает не подчинившихся ему солдат, которые отказались выполнять приказ, заведомо обречённый на провал, и после этого посылает на верную смерть ту же роту и приказом уничтожить огнём трупы российских бойцов, оставшиеся висеть на колючей проволоке перед немецкими окопами. Рассказ кончается так: «<...> в голубое зимнее небо летели руки, ноги и головы. Солдаты смотрели в бойницы, и глаза у них были круглыми с пустотой дикого ужаса в зрачках» [7].

Иосиф Сергеевич был ранен не очень серьезно. Это, вероятно, спасло ему жизнь, так как после он был зачислен «на нестроевые, или тыловые должности» [8]. Но молодой офицер не подозревал, что его ждет впереди – революция, гражданская война, исход белой армии, эмиграция и смерть на чужбине.

В заключение я хотела бы добавить: надеюсь, что в связи с юбилеем Первой Мировой войны появятся много новых публикаций, освещающих это трагическое время, сыгравшее такую роковую роль в судьбе страны. И я могу только подписаться под словами Александра Архангельского из аннотации к моей публикации в журнале «Октябрь»:

«Живые сцены бегства в последний момент, неразберихи идей, вредительства интриганов, полусознательного зверства толпы, приправленные современным уже знанием о том, как подморозит эту кровавую слякоть советская государственность, заставляют недоумевать: сколько еще свидетельств бездарного передела и слепой бойни потребуется, чтобы лишить обаяния  пещерную авантюру войны?» [2].

Вероника Жобер

Апрель 2014

Примечания

[1] Личный фонд И.С. Ильина, поступивший в ГА РФ в составе бывшего Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА) в 1946 году. См. Р.Ф-6599; оп.1, д. 16. Мы очень благодарны Сергею Владимировичу Мироненко, директору ГА РФ, за разрешение на публикацию.

[2] См. «Октябрь», NN° 3, 4, 2014.

[3] С.Д. Сазонов. Воспоминания. Минск, 2002. С. 227. (в книге А. Зубова... С. 291)

[4] Там же.

[5] Том 2. С. 3.

[6] Пулавы, юго-восток Польши.

[7] Арсений Несмелов. Без Москвы, без России. Сост. и комментарии Е.В. Витковского и А.В. Ревоненко. –М.: Моск. Рабочий, 1990. C. 338.

[8] Цит. По записи от 2 (15) ноября 1914.

Upd 13 мая 2014, 17:38 мск. Исправлено имя автора, добавлено примечание [7] и фотография И.С.Ильина.