На снимке: Амедео Модильяни. Жак Липшиц и его жена Берта. 1916 год. Институт искусств в Чикаго

Юрий ЛИННИК

ПАМЯТИ  БЕРТЫ  КИТРОССЕР-ЛИПШИЦ

            На легендарном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где нашли вечное упокоение многие русские изгнанники, можно найти надгробный памятник с такой надписью:

Берта Китроссер-Липшиц 1889–1972.

Aндрей Шимкевич 1913–1999. 27 лет в ГУЛАГе.

            Это мать и сын.

            Их разлука была похожа на раскол льдины – ветер дул в противоположные стороны.

            Каков шанс воссоединиться?   

            Когда освободившийся Андрей из Москвы позвонил матери в Париж, он услышал  дрожащий голос:

            – Но ведь ты умер.

            Зияние небытия и впрямь разверзлось между ними.

            Совмещая две биографии, получаешь немыслимый лабиринт.

            Ау, Ариадна!

            ХХ век не оставил для тебя вакансии.

            Берта Моисеевна Китроссер родилась в Бессарабии.

            Крохотный городок Сороки, расположившийся на берегу Днестра,  сотрясали еврейские погромы.

            После одного из них семья эмигрировала в Париж.

            Здесь юная Берта оказалась в гуще художественной жизни – тянулась к авангарду, набиравшему тогда свою силу.

            Однако своих корней не забывала – писала стихи на русском языке.

            И замуж вышла за россиянина.

            Её брак с Михаилом Владимировичем Шимкевичем (1885–1937), сыном известного зоолога, полковником царской армии, скрывавшимся во Франции от преследования за революционную деятельность, оказался недолгим.  У быстро распавшейся пары  родился сын Андрей.

            В 1915  г. Берта влюбляется в Жака Липшица (1891–1973).

            Это смело экспериментирующий скульптор.

            Ореол  мировой славы ещё не зажёгся над ним.

            Мы знаем его и  как Хаима-Якова Абрамовича Липшица.

            Тоже россиянин!

            Родился в Друскениках – городе М.К. Чюрлёниса.

            Марк Шагал – и его Белла: параллель этому андрогину – Жак Липшиц со своей Бертой.

            Музы великих мастеров!

            Много унисонов в их судьбах.

            Пабло Пикассо, Диего Ривера, Хуан Грис – закадычные приятели Жака Липшица.

            Но узы особо тесной дружбы связывают его с Амедео Модильяни.

            Художник напишет парный портрет Жака и Берты.

            Вскоре Жаку будет суждено снять с него посмертную маску.

            События в России: для кого-то импульс к эмиграции – для кого-то наоборот.

            Первый муж Берты возвращается в Россию.

            Андрей остаётся с матерью.

            Отчим прекрасно относится к пасынку.

            Но мальчик жаждет увидеть родного отца!

            Тот в красной России успешно проявляет себя и в амплуа драматурга, и на стезе чекиста.

            Показательное совместительство!

            5 ноября 1929г. шестнадцатилетний юноша покидает Париж в личном вагоне А.В. Луначарского.

            Папа встречает его радушно.

            Андрей живёт в знаменитом Доме на набережной – он воспет в одноименной повести Ю.В. Трифонова.

            Вписаться в советскую действительность у Андрея не получилось.

            Начинаются передряги.

            Связь со шпаной – милицейские облавы – первые суды: это была прелюдия.

            Поначалу на выручку приходит авторитетный родитель.

            Однако в 1931 г. Андрею предъявляют обвинение в шпионаже.

            Этапируют на Соловки.

            Оттуда он рванул аж к турецкой границе.

            Неудача!

            Всего было восемь попыток побега.

            Свобода пришла только в 1957 г.

            Жак Липшиц долго держался левых убеждений. В 1935 г. он приезжает в СССР – хочет посмотреть на достижения социализма. Но и другую цель имеет: пособить пасынку. Отсюда – отчаянный жест: ваяет бюст Ф.Э. Дзержинского.

            Хотел подсластить режиму?

            Не помогло!

            В приснопамятном 1937 г. на Всемирной выставке в Париже замечательным дуэтом звучали две великих статуи – «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной и «Прометей» Жака Липшица.

            Шимкевича-старшего расстреляли в тот же год.

            Шимкевичу-младшему предстояло ещё двадцать лет  время мыкаться по лагерям.

            В 1947 г. Андрей пересекся в лубянском узилище с Раулем Валленбергом, который спас тысячи евреев в период Холокоста.

            Было перестукивание по стене камеры.

            Был личный контакт.

            Свидетельства А.М. Шимкевича дезавуировали ложь чекистов относительно судьбы Р. Валленберга.

            Прославленный Ле Корбюзье построил для своего друга Жака Липшица дом-мастерскую на опушке Булонского леса.

            Родное гнездо у Андрея было роскошное.

            Но возвращение туда не принесло ему радости – он не находил себя в изменившейся Франция.

            Мама уже развелась с отчимом.

            Семья новой жены Жака Липшица отсудила дом в  Булонь-сюр-Сен.

            А.М. Шимкевич закончил свои дни в доме для престарелых.

            Вот строки из интервью, которое он дал журналу L’Express в 1981 г.:

«Я вспоминаю свой допрос в Москве, который проводил Абакумов. Из окна кабинета, находившегося где-то высоко, открывался вид на улицу. «Ты видишь этих прохожих? Кто они по-твоему?  – Свободные люди. –  Нет, это подследственные. А здесь находятся только осужденные, такие же, как ты».

            Жак Липшиц осел в США.

            Умер на о. Капри.

            Париж десятых годов ХХ века: как и наш серебряный век, он подвергся своеобычной мифологизации.

            Имеются фигуры, принадлежащие сразу двум хронотопам – среди них видное место занимает Анна Ахматова.

            Амедео Модильяни был влюблён в неё.

            Он писал ню поэтессы.

            Конечно, это было тайной – она раскрылась лишь в 1993 г.

            Двенадцать рисунков, выставленных тогда на Венецианской биеннале, стали сенсацией. В её свете по-новому стали смотреться  некоторые скульптуры Жака Липшица.

            Не позировала ли  и ему Анна Ахматова?

            Это только гипотеза.

            Её одинаково трудно и доказать, и опровергнуть.

            Созвучья между Модильяни и Липшицем – при всём различии их манер – очевидны.     

            Ощущается один камертон!

            Конечно же,  авангардная манера ваятеля мешает отфокусировать сходство,  угадываемое субъективно – точного натуралистического подобия мы не найдём.

            Да нужно ли это?

            Игра ассоциативных сопоставлений самоценна.

            Расширим круг харизматических имён – введём в него ещё и Натана Исаевича Альтмана (1889–1970).

            Тоже друг Амедео Модильяни!

            Конечно же, и Жака Липшица вкупе с ним – ведь их водой нельзя было разлить.

            Думается, мы вправе сказать, что Анна Ахматова вдохновляла всю троицу.

            Когда Натан задумал портрет поэтессы, то Амедео выразил скепсис: как такую натуру можно писать в кубистической манере?

            Натан Альтман решил задачу гениально.

            Уроки кубизма он брал у корифеев парижской школы.

            В том числе и у Жака Липшица.

            А у Амедео Модильяни учился лебединому пению линий.

            Иногда мне кажется: за гранью холста – в зазеркальной перспективе –

проступают оба его друга.

            А стихи Анны Ахматовой поочерёдно звучат со стихами Берты Китроссер.

            Поэтессы – да ещё и музы художников: это ли не вдохновительно?