«Путешествие из Петербурга в Москву. Особый путь»
Из портала «Гордон»:
5.02.2015
Российский журналист Андрей Лошак и съемочная группа телеканала "Дождь" попытались понять, что происходит в современной России. Репортеры совершили 12-дневную поездку из Санкт-Петербурга в столицу. Путеводителем для себя выбрали книгу Александра Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву", которая была написана в конце XVIII века.
Жизнь вдоль федеральной трассы, соединяющей два самых богатых города России, за прошедшие 200 лет по сути своей не изменилась, хоть и стала более современной. На полях растет борщевик, вокруг разруха, заводы заброшены, фермы в запустении, люди едва сводят концы с концами. Жизнь тяжелая, но жители глубинки верят телевизору и пропаганде, благодарны Путину за надбавку к минимальной зарплате в одну тысячу рублей (почти $15), отрицают ценность гражданских свобод и не желают ничего менять.
Все путевые заметки Лошак собрал в шестисерийный документальный фильм "Путешествие из Петербурга в Москву. Особый путь", премьера которого состоялась на российском телеканале "Дождь" накануне Нового года.
– Андрей, почему вы решили отправиться именно по пути Радищева из Петербурга в Москву?
– Дух произведения и мое современное самоощущение во многом совпали.
Радищев был человеком либеральных взглядов, критически относился к тому, что происходит в империи. Как раз в этот момент шла активная экспансия на юг и запад – были присоединены Крым и другие земли. Возник невероятный патриотический подъем в дворянской среде, а народ пребывал в рабском состоянии. Накануне выхода книги “Путешествие из Петербурга в Москву” случилась Великая Французская революция. Реакцию имперской власти на взятие Бастилии можно сравнить с нынешней реакцией на Майдан, который произошел в Украине.
Тут многое совпало: взгляды Радищева и условной аудитории "Дождя", выбирающей не третий, не особый, а европейский путь развития, Майдан и присоединение Крыма, патриотический подъем и поиск внутренних врагов в России. Совпадений слишком много для такого большого отрезка времени, что говорит о том, что мы постоянно ходим по кругу и наступаем на те же грабли.
Основным мотивом для меня было то, что с российских телеканалов исчезла Россия. У нас по ТВ показывают новости Донбасса, рассказывают об ужасной жизни в Украине. При этом непонятно, как живет сама Россия. У меня было желание посмотреть на страну, в которой я живу, на людей – кто они и чем живут. В этом момент мы выехали и начали сравнивать. Например, в Торжке Радищев размышляет о цензуре, поэтому мы пошли в местную газету.
– Ситуация со свободой слова за 200 лет в России изменилась?
– Никакая цензура и не нужна! Главный редактор городской газеты рассказала, что у них должно быть 70% хороших новостей. Откуда эта норма? Сама не знает. Возможно, ей что-то такое говорили в мэрии, а может, это ее инициатива. Главред объясняла мне: я своими руками коров доила, землю пахала, с 60-х годов работаю в газете и заслужила это кресло, дай бог вам на "Дожде" столько продержаться. То есть она ради своего места готова менять убеждения хоть каждый день. Единственный орган, который у нее по-настоящему развит – это эхолот, настроенный на улавливание сигналов сверху.
Старинный город разваливается. 1200 исторических зданий, только 10 из них отреставрированы. В "скорой помощи" нет врачей и водителей. Одна бригада на весь район. Проблем миллион, но у них территория хороших новостей, литературная страничка, духовность.
– Есть момент, где ваша собеседница говорит: я думала, вы нормальные, а вы с “Дождя”. Много было негатива в общении с людьми?
– Когда я работал на НТВ, была другая проблема. Нас воспринимали как источник скандала, а тут для меня было совершенно новое ощущение – отчетливо чувствовалась "прокачанность" пропагандой. Когда говорил, что я представляю телеканал “Дождь”, ловил на себе особые взгляды… Мне кажется, так в 1930-е годы советские люди смотрели на иностранцев – подозрительно и даже отстранившись. Был фермер, который отказался общаться. Были реакции: мы не доверяем, но поговорим. При этом “Дождь” никто не смотрел. Это как когда-то Пастернака ругали – я сам не читал, но осуждаю.
Местные жители разделяют все стереотипы пропаганды. Но когда война в Украине пришла к ним в виде беженцев, начали возмущаться
– В разных городах и поселках вы расспрашивали людей об их жизни. Они сами так или иначе переводили обсуждение личных проблем к теме Украины, вспоминали Оранжевую революцию. Откуда такой интерес к соседней стране? Почему он сильнее, чем интерес к собственной жизни?
– На самом деле многие россияне не понимают, что происходит в Украине. Пока их не касается лично, они довольствуются телевизионными стереотипами. В этом смысле показательна ситуация с украинскими беженцами. Если бы они не приехали в Новгородскую область и не поселились в соседнем дворе, местные жители так бы и говорили, что в Украине Бандера и украинцев надо спасать. Но когда это явление появилось в их жизненном пространстве, люди задумались.
Многодетная мама рассказала нам, что на пятерых детей ей платят пособие 1 тыс. рублей в месяц – это примерно по $3 на ребенка. Понятно, у нее вызвало раздражение, что приезжие украинцы сразу получили преференции: в день государство тратит на содержание каждого беженца 800 рублей.
Местные жители разделяют все стереотипы пропаганды. Но когда война в Украине пришла к ним в виде беженцев, начали возмущаться. Им непонятно, почему они так плохо живут на родной земле и никто им помогать не собирается, а приезжим выделяется огромная помощь. Обидно.
– Ощущение обиды вызывает агрессию, люди озлоблены?
– Довольно много здравомыслящих людей. Чем сильнее люди заброшены, чем глуше деревня, чем дальше она от федеральной трассы, тем больше понимания сути жизни. К ним пропаганда не пробивается. Эти люди предоставлены сами себе, никак повлиять на ситуацию не могут, да и не хотят. Они выживают в экстремальных условиях и никаких иллюзий не имеют.
Люди в целом не озлоблены. Их накачивает пропаганда, но ненависть к ним не липнет. Они добрые, радушные, толерантные. Много разных национальностей – есть цыганский табор, китайские теплицы, украинские беженцы. Но к пришлым отношение нормальное. Просто людям очень тяжело. Власть делает все, чтобы они прониклись ненавистью, а они не поддаются.
Я общался, чтобы понять людей, разобраться, что у них в головах. Почему женщина любит Путина, хотя стоит на фоне разрушенного забора, пьет воду из загрязненного колодца, живет с печным отоплением, хотя в километре от дома идет в Европу газпромовская труба. Ее старушка-мать топит хату дровами и мерзнет, потому что за машину дров надо отдать всю пенсию. При этом она говорит, что Путин поднял Россию с колен.
– То есть за 200 лет русский человек так и не стал свободным, ему по-прежнему нужна сильная рука, которая укажет верный путь?
– Когда палят из всех пушек по мозгам, трудно предохраниться от попадания. Надо выключить телевизор. Но, к сожалению, у людей, кроме него, никакого другого развлечения в жизни нет. В больших городах телевизор мало смотрят. Потому что другая информационная культура. Нормально, когда тебе подают картинку и ты сам делаешь выводы. А на российском ТВ сейчас за зрителя проводят анализ – кто плохой, кто хороший. Эта безапелляционная тональность неприемлема, унизительна для думающего человека.
Не хочу говорить, что народ бездумное быдло, но у большинства нет культуры восприятия информации. Что во времена Радищева, что сейчас, мы идем по бесконечному кругу, когда государство подчиняет своим интересам людей, а власть паразитирует на этом. Радищев называл государство чудищем, Звягинцев – Левиафаном. Суть отношений государство – человек не изменилась. При этом легковерный и невежественный в гражданских вопросах народ не понимает, зачем нужны выборы, не понимает ценность свобод. Он в них не верит. Ему на протяжении многих поколений внушали: сиди и не высовывайся, плетью обуха не перешибешь. Вот он и доверяет власть тем, кто умеет эффектнее других надувать мышцы.
Формально люди свободны. У них нет хозяина, как у рабов. Но это такая дурная свобода, в том смысле, что они никому не нужны, предоставлены сами себе, как бездомные собаки.
1990-е для них – полный ад. В этот момент деревни, маленькие города, промышленность были окончательно добиты. Все превращено в огромное кладбище, повсюду заброшенные фермы и постройки, мертвые заводы. Люди испытали шок от той демократии, которая была в России в 1990-е и быстро превратилась в хаос. Они не принимают никаких ценностей демократии. Для них это только боль, ужас, трагедия, катастрофа, потеря человеческого облика, сплошное унижение.
– Регион, по которому вы проехали, находится между двумя самыми богатыми городами страны. Почему же там так бедно и плохо живут люди?
– У меня была дискуссия с журналистом "Первого канала". Он считает, что столицы, словно мощные воронки, высасывают всю жизнь из этих территорий. Я много где бывал в России и не видел ни одной процветающей деревни. Везде тлен и безысходность. Абсолютное ощущение того, что это умирающая страна.
В советские годы была обозначена хотя бы идея, а теперь совершенно не понятно, зачем все это терпеть. Чтобы Путин и его друзья продолжали себя комфортно чувствовать в Кремле?..
Предприимчивые люди это первыми осознали. Они хотят идти по пути прогресса. Рекордный отток капитала из России – тому свидетельство. А им предлагают фэйковые “духовные скрепы”, консервативное государство, "крестовый поход" против загнивающий гейропы... Это откат в дремучие времена. Мы домострой будем строить? Православный шариат? Это идея, обращенная в прошлое, а не в будущее. И главное: кто будет строить. Те же люди, что еще 30 лет назад гоняли бабушек от церквей во время крестного хода.
Власть наша нарушила тот негласный договор, который был заключен с приходом Путина: я забираю свободы, но даю возможность зарабатывать, мы тихо будем делать свои дела, но и вам перепадет, кредиты, например. Это были понятные людям правила. В силу неразвитости гражданского сознания люди пошли на это. Россияне все вместе продали свободу. Теперь нет никакой свободы, но нет и колбасы, и возможности взять что-то в кредит тоже нет.
Думаю, нас ждет очень тяжелый год. Вся экономика жила западными кредитами. Теперь режим санкций. Посыплется финансовая система, за ней – промышленность, которая брала кредиты у банков, а за ними полетят в пропасть люди, которые обнищают и не смогут расплачиваться по кредитам. И спасибо можно сказать только одному человеку.
Власть Путина абсолютно бесконтрольна. Он сам сделал все, чтобы снизу на него не могли давить, закатал все ростки гражданственности под асфальт. В результате он потерял адекватность.
Может быть, Крымнаш – это и историческая справедливость. Но то, как его вернули – самоубийственный акт. Было сразу понятно, что после такого Россия разругается со всем миром.
Конфликт на Донбассе – логическое продолжение аннексии Крыма. Вся наша с вами нынешняя чудовищная история – результат волюнтаризма одного человека, который из-за вседозволенности потерял над собой контроль. Он психанул, а мы все теперь расплачиваемся.
– Радищев в своей книге предсказал революцию. Вы прошли по его маршруту, пообщались с людьми, собственными глазами увидели их жизнь. Что скажете, возможна в России революция, или хотя бы кардинальные перемены?
– Если нефть пойдет вверх, режим будет существовать долго. Пока захвачены информационные высоты, пока ведется пропагандистский огонь по головам, пока есть ресурсы, чтобы кидать подачки, прибавляя по тысяче рублей к минималке – этот гнилой и нежизнеспособный (в отдаленной перспективе) режим может доковылять и до 2024 года, а потом еще немного продержаться.
Помереть в Кремле можно, при этом окончательно развалив страну. Нефтяная рента давала и дает возможность существования такого бесперспективного, но дико амбициозного государства с имперскими комплексами.
Если же низкие цены на нефть сохранятся более года, мы можем получить серьезные потрясения. Люди проснутся, потому что просто есть будет нечего, когда государство перестанет выполнять свои обязательства.
Существует такое мнение о русском народе, что он терпит, но в своем возмущении страшен. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Лично я верю, что русский бунт может быть и вполне осмысленным, и совсем не кровожадным. Очевидно, что нынешний режим к диалогу органически не способен, а значит, на мирную эволюцию власти надеяться не приходится.
