ЗАГАДКА ШЕРЕГИ

С Францем Шереги мы знакомы разве что заочно. Если не контактам, то дистанционному взаимодействию очень способствовала дружба обоих с Борисом Докторовым.

Среди моих коллег, да просто – творческих личностей, не так уж много таких кто остается для меня загадкой. О таких можно сказать: «Я не понимаю, как это ему удается». В этой загадке несколько сторон, или граней. Ниже назову их.

Я, будучи старше Франца на 10 лет, заканчивал вуз еще в 50-х, Франц же, как узнаю из Википедии, - в 1971-м, то есть для человека, родившегося в 1944 году, относительно поздно. Базовое образование – математик, однако стал социологом. Ну, математическое образование для многих стало дорогой в социологию. Но дальше начинаются загадки

ЗАГАДКА ПРОДУКТИВНОСТИ. За 40 лет профессиональной деятельности – порядка 35 монографий (может я, что-то и пропустил в подсчете). То есть примерно по одной полновесной книге (до 30 печатных листов) в год. При самом высоком трудолюбии ученого, это трудно вообразить.

ЗАГАДКА КОЛЛЕГИАЛЬНОСТИ. Многие научные труды Ф. Шереги – в соавторстве,  Но это не тот случай, когда молодой автор пишет, а старший  товарищ или научный руководитель ставит свою фамилию на титуле. Среди соавторов Франца есть и академик РАН.

ЗАГАДКА РАВНОВЕСНОСТИ ТЕОРИИ, МЕТОДОЛОГИИ И ЭМПИРИИ. Франц равно активен в теоретико-методологической сфере и в эмпирической социологии. Однако его главный интерес – в том, что называют прикладной социологией. Не случайно он является автором (вместе с М. Горшковым) одного из самых популярных учебников по прикладной социологии.

ЗАГАДКА РАЗНООБРАЗИЯ. Ф. Шереги – «многостаночник». Автор и / или организатор неимоверного количества прикладных исследований, он обретает материал для обобщающих работ в самых разных «отраслевых» социологиях. Причем разнообразие этих отраслей чрезвычайно. Многие  его книги называются: «Социология  чего-либо…»: социология права, девиантности, предпринимательства, политики, образования. К чему можно добавить еще десяток названий, отличных от этого «стандарта», но с аналогичным охватом целой социологической отрасли или специальной области исследований.

ЗАГАДКА НЕЗАВИСИМОСТИ. Я не знаю, сколько человек работают в Центре социального прогнозирования и маркетинга, много лет возглавляемом Францем Шереги. Знаю только, что это организация хозрасчетная, или коммерческая, работающая по заказам. Но при этом, как далеко не все социологические и поллстерские фирмы, Центр Шереги остается независимым и пользуется репутацией коллектива профессионалов, озабоченных не угождением заказчику, а качеством своей работы.

Наконец, ЗАГАДКА БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ. Только один пример, Меньше всего можно было ожидать, что именно сайт Центра, занимающегося прикладными исследованиями, окажется, кроме всего прочего, замечательной электронной библиотекой, включающей полные тексты социологической классики, труды по истории социологии, по теории и методологии, электронные издания, в том числе многотомные. Дай бог такое всякому академическому институту или образовательному учреждению.

Это «творение блага» - для коллег, для авторов и читателей, для профессионалов и любителей, для аспирантов и студентов. Что побуждает Ф. Шереги всем этим заниматься? Разве что, «золотое правило этики». (Одна из формулировок: «Делай  другим то, что желаешь самому себе»).

Нынче  Францу Шереги исполняется 70. Итог 40-летней социологической карьеры более чем впечатляющ.  Достигнут «возраст мудрости». После которого у иных начинается если не упадок, то спад, но здесь есть уверенность, что восхождение будет продолжаться.

Андрей Алексеев. Март-ноябрь 2014.

**

Борис Докторов

ФРАНЦ ШЕРЕГИ. У НЕГО ВСЕ ОТ ЖИЗНИ

Мне в высшей степени симпатичен текст «Загадки Шереги» [1], ибо несколькими предложениями его автору Андрею Алексееву удалось отразить в нем некоторые сущностные черты личности и профессиональной деятельности Франца. Объясняя заголовок своего эссе, Алексеев заметил, что с Шереги он знаком «разве что заочно». Однако я думаю, что подобным образом свои заметки могли бы назвать даже многие из тех, кто знает Франца на протяжении десятилетий. Причина – он «иной», из другого ценностного пространства. Вот как он сам об этом говорит: «Я пришел в советскую социологию случайно, причем как “белая ворона” и остался “белой вороной” в российской социологии. Иначе говоря – пришел в социологию “ниоткуда”, “побродил” в кулуарах словно незваный, но “диковинный” гость, и остался в российской социологии как неудобный объект, который в какой-то мере мешает, но к которому “притерлись” и мимо которого можно проходить не замечая, коли в нем нет надобности» [2 с. 6].

Я же рискну предложить «отгадки» задач, поставленных Алексеевым. Во-первых, меня связывают с Шереги годы дружбы и обсуждений многих проблем общественного развития и методологии социологического познания. Во-вторых, при самой деятельной поддержке Франца я уже около десяти лет изучаю историю современной советской/российской социологии и, в том числе, пытаюсь понять внутренние механизмы деятельности моих коллег.

Мой опыт историко-науковедческих поисков показывает, что творчество социологов биографично. Таким образом, анализ многоаспектной проблематики, к которой относится и «пазл Алексеева», включает в себя изучение профессионального и более широко – личностного мира ученых, в том числе – их биографий, а еще лучше – если удается, автобиографий. Зная Франца Шереги, я не надеюсь, что в ближайшие, да и в более отдаленные годы, он засядет за написание мемуаров. Но сейчас можно обратиться к глубинному биографическому интервью с ним, проведенному в 2007 году, в нем есть фраза: «... свои социологические «опусы» я пишу «от жизни», а не по заученным шаблонам» [2, с. 7].

Я вижу в ней более широкий смысл: все, что Шереги делает, он делает «по жизни», т.е. в опоре на ценности, а не на предлагаемые извне идеологемы и конъюнктурные рекомендации. В сказанном - и самый общий ответ на «загадки Шереги»: мир, в котором проистекала его первичная социализация, сформировали в нем то отношение к семье, труду, личной свободе, властным институтам, которое в том мире естественно, обыденно. Но «загадочно» в нашем большом мире.

Мы познакомились с Шереги в конце 1976 или в начале 1977 годов, вскоре после защиты им кандидатской диссертации. Нас соединило много общего: одно поколение, я на три года старше; оба пришли в социологию после получения математического образования; круг интересов обоих включал в себя проблемы выборочных методов и изучения общественного мнения. К тому же мы оба работали тогда в близких по духу институциях: Франц – в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ в Москве, я – в Ленинградской Высшей партийной школе. Давно все это было, но можно с уверенностью говорить, что сами по себе эти атрибуты наших биографий вряд ли могли стать основой нашего неформального сближения. В Институте социологических исследований АН СССР в те годы работала значительная группа наших ровесников с математическим или физическим образованием, все занимались вопросами повышения надежности измерения и/или обработкой информации, со всеми у меня были добрые, приятельские отношения, но стабильного взаимного притяжения не было.

Сегодня мне представляется, что прежде всего нас с Францем сближало стремление к научному, т.е. идеологически не ангажированному рассмотрению социальных процессов, происходивших в стране. Меня «тянуло» в сторону позитивизма, абстрактных моделей процесса социологического измерения и истории науки, в частности – творчества Карла Пирсона, но одновременно меня заинтересовали общелогические построения Шереги и его интерес к марксизму как методу социального познания.

Однако главное, что меня привлекало в нем, это внутренняя свобода. Пожалуй, прошло четверть века, я уже несколько лет жил в США, когда я стал чувствовать себя столь же свободным в научном и гражданском отношении, каким был Франц в те далекие годы. Интуитивно я связывал эту особенность его суждений и поведения с тем, что он родился и вырос в венгерской общине Закарпатья, многие классические и современные социологические теории изучал по венгерским переводам, изданным без всякой цензуры, и сначала переводил, а позже и сам преподавал студентам из Венгрии, которые по-умолчанию не могли принять крайне идеологизированное рассмотрение принципов социализма, характерное для советской системы образования. Но глубинное объяснение его свободных, часто резко критических суждение относительно внутренней и внешней политики СССР я нашел в нашем интервью в 2006-2007 годах.

Мой вопрос касался того, как им в школе объясняли вхождение Западной Украины в СССР. Приведу его ответ полностью: «Общепринятая официальная версия была простая – советские войска освободили земли Украины. Нас эта, да и любая иная официальная версия “не коробила”, так как все мы, кстати, даже местные украинцы (гуцулы) и русины, обладали превентивным “генетическим” иммунитетом недоверия к любой официальной информации – и советской, и несоветской – даже если она была объективной. Отчуждение населения Закарпатья от любой государственности как института власти всегда было абсолютным» [2, с. 7].

Расположенность Закарпатья в центре Европы, где сталкивались политические интересы различных государств, отмечает Шереги, способствовало формированию у населения социального иммунитета по принципу: «кесарю кесарево, а я сам себе на уме». Эта неподверженность никакой политической идеологии стала основой умения людей самостоятельно анализировать любые политические и социальные процессы, делать независимые выводы и принимать автономные решения. Со временем полученный Шереги при рождении иммунитет к идеологии проявился во множестве следствий, в частности, он трансформировался в независимость его исследовательской деятельности. При этом залогом, гарантом подобной независимости Шереги мог быть и стал его глубокий профессионализм.

Ключ к разгадке других «загадок Шереги» следует видеть в его отношении к труду вообще и к профессии, в частности. Вот как Шереги вспоминает обстоятельства своей ранней социализации: «Личный политический опыт заключался в том, что все население Закарпатья формировалось в капитализме и примерно до 1960-х годов социализм воспринимало как временное явление, равно как и советскую “оккупацию”. В течение семи лет в венгерской школе меня учили бывшие “капиталистические” учителя» [2, с. 7]. Многие социологи, с которыми мне удалось провести интервью, отмечали, что начали работать рано, сменили несколько профессий, но никто из почти 80 человек не имел столь богатого производственного опыта, предшествовавшего приходу в социологию, как Франц: сельскохозяйственный рабочий и сапожник, мясник и артист венгерского народного театра, военнослужащий, заведующий библиотекой, учитель венгерской школы, репетитор по подготовке к поступлению в вуз по математике, физике и французскому языку; переводчик-синхронист венгерского языка. Но и потом его деятельность оказалась весьма многообразной: аспирант, ответственный секретарь журнала «Социологические исследования», научный сотрудник, преподаватель вуза. А еще у него были планы стать католическим священником, заниматься литературным трудом, изучать юриспруденцию и философию. В 1988 году началась его карьера предпринимателя, это не было для него чем-то новым, совсем незнакомым. В Закарпатье некоторые формы предпинимательства всегда существовали. Осенью 1990 года он зарегистрировал свою частную социологическую фирму.

Приехав в Москву из Центральной Европы и имея богатый личный опыт всевозможных социальных отношений, в том числе и капиталистических, Шереги вполне обоснованно считал себя в социальном отношении более зрелым, чем его советские коллеги. И у него есть основания считать, что история, подтвердила его правоту. Приведу лишь один пример.

В 1982 году ЦК КПСС и ЦК комсомола предложили Шереги изучить социальные проблемы строителей Байкало-амурской железнодорожной магистрали (БАМ), в том числе мотивацию приезда на «стройку века» и планы строителей на будущее. Результаты исследования его поразили многим, в частности тем, что хотя стройка объявлялась и пропагандировалась как интернациональная, в действительности 85% приезжавших на БАМ составляли русские. Например, в составе бригад, приезжавших из республик Средней Азии, русские составляли 95%, из Прибалтики – 60%, Украины – 40% и т.д. Он заинтересовался противоречием между информацией об интернациональном составе строителей магистрали и обнаруженной им высокой национальной однородностью приезжавших отрядов строителей. И пришел к неожиданному для себя выводу: русские и русскоязычные вытесняются из национальных республик. Подобное он выявил и при изучении «интернациональных» строек на Канско-Ачинском топливно-энергетическом комплексе (КАТЭКе) и в Волгодонске, на строительстве завода «Атоммаш». Интернациональная по замыслу структура отрядов строителей, рекрутированных на стройки по комсомольскому призыву, на самом деле также оказалась почти мононациональной – в основном русские или русскоязычные (украинцы, белорусы). Уже в 1983 году он сделал вывод о том, что социальные фонды национальных республик стали скудеть, рабочих мест, где имелись социальные гарантии, с трудом хватало для представителей титульных национальностей. Это могло привести к межнациональным противоречиям и потому центральная власть, знавшая о происходившем, постепенно «выводила» из национальных республик русскую молодежь. Тогда он пришел к выводу: СССР стоит перед распадом.

Я хорошо помню, как Франц рассказывал мне о своих выводах. Они казались логичными, но внутренне согласиться с ними, принять их мне было трудно...

Сказанное о трудовой этике Шереги объясняет и его удивляющую всех продуктивность. Алексеев насчитал 35 монографий и отмечает: «может я, что-то и пропустил в подсчете». Уверен, что пропустил. Книги – это завершение исследований. С 1990 по 2006 год под руководством Шереги было выполнено не менее 400 проектов. После 2007 года заказов на исследования стало меньше, однако 30-35 только общероссийских исследований его Центр социального прогнозирования и маркетинга (ЦСПиМ) проводил ежегодно и проводит по сей день.

Еще одна «загадочная» область поведения Шереги – благотворительность, мне не известны ни частные, независимые, ни государственные социологические организации, которые бы столь активно и эффективно осуществляли эту благородную деятельность. Безусловно, это еще одно проявление стандартов отношения к труду и человеку, восходящих к протестантской этике и глубоко укоренившихся в Западном бизнесе.  

Так, веб-сайт Шереги <www.socioprognoz.ru>, упоминаемый Алексеевым, это несомненно вид благотворительной акции; серьезные затраты, но никак не источник прибыли. Этот сайт (1) открылся 12 апреля 2011 года, и лишь в малой степени он выполняет роль визитной карточки ЦСПиМ, минимум информации о нем. Это – общедоступная «сайт-библиотека», основная цель сайта – содействовать повышению качества социологического образования в стране. Поначалу на нем размещались работы сотрудников ЦСПиМ, но вскоре появились и книги сторонних авторов. Примечательно, что на сайте нет материалов, не прочитанных Шереги, он лично отбирает тексты. К середине 2014 года в библиотеке хранилось около 250 публикаций по различным отраслям социологии, есть в ней и «кабинет раритетов» - 22 работы из дореволюционной и ранней советской социологии. Аудитория этого специализированного сайта порядка 5000 человек. В апреле-мае 2011 года сайт посещали 10-12 человек в день, сейчас - порядка 100 человек ежедневно. Конечно же, в большинстве – это люди, имеющие прямое отношение к социологии, демографии, статистике и исследованию общественного мнения и рынка.

К ряду многолетних благотворительных деяний Франца Шереги относится и его активная издательская деятельность. Хотя с 1995 года он практически не участвует в социологическом образовании, не читает лекций в вузах, тем не менее, и по сей день он активно содействует развитию социологического образования в России в форме подготовки многочисленных изданий по методике и различным предметным областям социологии. По состоянию на начало 2014 года Центром издано 120 книг по социологии, все они размещены на сайте в открытом доступе». И здесь принципиально не только количество изданных книг, важно и то, что при издании новых и переиздании старых книг Шереги стремится познакомить социологов с работами авторов, представляющих разные научные направления и придерживающихся разного понимания социологии как науки. Например, им переизданы: монография «Труд» И.И. Чангли, в которой труд и его место в обществе рассматриваются в рамках истмата; брошюра о развитии социологии на Урале М.Н. Руткевича, деятельность которого, по мнению многих социологов первых поколений, нанесла вред отечественной социологии; работы разных лет В.Э. Шляпентоха, которые после его эмиграции в США фактически выпали из поля зрения специалистов, тем более – студентов; классическая книга В.А. Ядова по диспозиционной теории личности, давно ставшая библиографической редкостью; научные и публицистические материалы В.Н. Шубкина.

Я вижу в такой издательской стратегии Шереги следствие (продолжение) присущей ему с детства национальной, конфессиональной, языковой и прочих форм толерантности. В интервью он отмечает, что испокон веков в его родных местах жили люди разных национальностей, в каждом селе имелось по 1-2, а в небольших городах – по 4-5 церквей разных религий, все с детства говорили на 2-3 языках. Принципиальна и его позиция в межличностном внутрицеховом пространстве: «...в своих работах я никогда никого из социологов или философов не критиковал, относясь к ним только с позиции коллегиальности и права на собственное автономное мнение...» [2, с. 6]. Еще в аспирантские годы Шереги удивило неимоверное число межличностных конфликтов в советской социологии, вроде бы по поводу научной корректности позиций исследователей. Он полностью согласен с утверждением английского социолога Теодора Шанина, многие годы работающего в России и внесшего значительный вклад в ее развитие. По мнению Шанина, кризисы происходят не в социологии, а у социологов, которые, вдруг сцепившись друг с другом, создают кризисные ситуации, так что наблюдаемое – скорее кризис социологов, чем социологии.

Такие «загадки Шереги», как «равновесность теории, методологии и эмпирии», «коллегиальность» и «разнообразие», могут быть «разгаданы» полностью лишь при наличии трех особых «ключей», но в любом случае в процессе поиска ответов следует учитывать факт глубинной и многолетней погруженности Шереги в сферу прикладных социологических исследований. На мой взгляд, принимая во внимание такие моменты, как продолжительность работы в этой нише социологии, знание методов прикладных исследований, широту предметной области поисков, нацеленность на практику и ряд других, Шереги может быть признан одним из лидеров этого раздела советской/российской социологии.

Еще будучи аспирантом, Шереги в 1974-1976 годах читал 60-ти часовой курс по прикладной социологии и социальной психологии на венгерском языке для руководителей Венгерского союза молодежи в Высшей комсомольской школе; тогда же проводил исследования по идеологии и вопросам политического управления. Так что его стаж прикладных социологических исследований – сорок лет. Теперь приведу названия нескольких книг, написанных одним Шереги или с соавторами, заголовки которых однозначно указывают на их содержание и жанр: «Социология образования: прикладные исследования» (2001), «Социология права. Прикладные исследования» (2002), «Социология предпринимательства: прикладные исследования» (2003), «Социология политики: прикладные исследования» (2003), «Социология девиации. Прикладные исследования» (2004).

В начале 1980-х Франц Шереги и Михаил Горшков, тогда еще не академик и не директор Института социологии РАН, а молодой ученый, кандидат наук, задумали подготовить учебное пособие по прикладной социологии, доступное для широких масс. Сначала была серия статей в издававшемся под эгидой ЦК КПСС журнале «Политическое самообразование», затем в 1985 году под их редакцией вышел учебник «Как провести социологическое исследование» [3]. Через несколько лет он был переиздан, а в 2011 году на основе этой книги было издано интерактивное учебное пособие «Прикладная социология», включающее 300 задач, по подготовке прикладного исследования [4]. О том, насколько эта работа востребована, свидетельствует тот факт, что на упомянутом выше сайте эта книга привлекает наибольшее внимание посетителей; около 4000 скачиваний.

Шереги сознательно подавил в себе стремление заниматься целенаправленно социологической теорией, хотя, я уверен, что его подход к пониманию формационной динамики общества, его теория социальной структуры и деятельности социальных институтов могли бы принципиально обогатить российскую науку. Оглядывая сделанное, Шереги замечает, что он наименее доволен собственными успехами в теоретической социологии. И называет две причины, одна – на поверхности, чрезмерная занятость эмпирическими исследованиями. Вторая – свидетельство его высокой требовательности к себе: он не уверен в том, разрабатываемые им категориальные модели станут научно обоснованной базой для характеристики и прогноза развития цивилизаций. Однако, в целом каркас этих моделей сформирован, и велика вероятность уже в ближайшее время познакомься с ними.

Но ответ на «загадки» Алексеева не будет полным, если в биографическом анализе социологического творчества, более широко – социологической деятельности Шереги мы не рассмотрим его ценностный мир еще с одной стороны. Ценность труда в его синдроме социокультурных ориентаций явно занимает очень высокое место. Аналогичное можно сказать о таких ценностях, как образование, благотворительность в самых различных формах и толерантность. Но доминирующей, в полном соответствии с императивами протестантской этики, оказывается ценность семьи. Шереги сам говорит, что работа для него – не способ удовлетворить личные профессиональные амбиции или таланты, но возможность обеспечить условия жизни его семьи. И до сих пор он считает свои занятия прикладной социологией лишь инструментом заработка на жизнь.

А теперь – все то же самое, но совсем кратко.

Франц Шереги – высочайшего уровня специалист в области прикладной социологии, со своей философией этого рода исследований и огромным опытом их планирования и проведения. В силу этого, а также его независимости как ученого, выводы и рекомендации Шереги востребованы практикой, а его методологические и инструментальные построения представлены в учебниках и во многих книгах, и стали основой для подготовки новых поколений российских социологов. Высокий профессионализм сочетается в Шереги с уникальными личностными качествами: интерес к своему делу, трудолюбие, уважение к своим учителям и коллегам, забота о подготовке новых поколений социологов.

Дорогой друг. Здоровья тебе и успешного пути по избранным тобою в прошлом и по совсем новым дорогам.

Литература

1. Алексеев А. Загадка Шереги // СОТИС – Социальные технологии, исследования. 2014, №5, с. 16.

2. Ф.Э. Шереги: «Тогда я и пришел к выводу: СССР стоит перед распадом» (Интервью Б.З. Докторову) // Телескоп: журнал социологических и маркетинговых исследований. 2007. № 5. С. 5-14 < http://www.teleskop-journal.spb.ru/files/dir_1/article_content1226749726451205file.pdf    >

3. Как провести социологическое исследование. Коллективная монография под редакцией Горшкова М.К. и Шереги Ф. Э. М.: Политиздат, 1985.

4. Горшков М.К., Шереги Ф Э. Прикладная социология. Интерактивное учебное пособие, включающее 300 задач. М.: Институт социологии РАН, 2011.

(1) Я благодарю Елену Григорьеву, которая создала и поддерживает этот сайт, за предоставленную мне информацию о его содержании и обращении к нему.

++

См. другие поздравления:
http://www.socioprognoz.ru/index.php?page_id=214
http://www.isras.ru/index.php?page_id=2325